Мистик Томас Свит

Козлов Евгений Александрович

– Как скажите. Меня честно говоря отныне ничем не удивишь. – сказал детектив.

– Зависть всегда приводит к неминуемому краху. Вот мистер Тотсон недавно имел всё, а теперь ничего.

– И поэтому я не буду завидовать никому, особенно вашим аналитическим способностям. – с улыбкой почти воспрянул Чарльз Одри, ожидая что на него зашикают словно в библиотеке. Но их разговору никто не мешал, и Томас Свит протянул другу первую попавшуюся книгу и сказал.

– Именование может быть лаконичным, но в то же время может иметь скрытый смысл. Переменив ударение, вы откроете новый смысл слов. Также и с людьми. Влагайте в людей добрый смысл, ибо они таковы и есть.

2012г.

Безмолвие белизны

Я, Томас Свит, на сей раз, поведаю вам о сказочном месте, чье дыхание и неловкое прикосновение будоражит, приводит в неистовство, черно-белыми тонами отчаяния, мой ум; наполняет обретение глубоким размышлением, раскрывает потаенные уголки грешной моей души. И ныне беззвучно колышутся нити былого прошлого, тонкие и хрупкие, они вот-вот оборвутся и тогда, обремененный воспоминанием, я, закончу свой путь там, где будто бы заново родившись, обрел и обрек себя и ее на безмолвие любви.

Увы. Продлевая, созерцая существование

свое, отвергнутый всеми, в этом огромном мире, средь гор, лесов, морей и океанов, городов, людей, – один, непонятый, непокоренный, индивидуалистический, непревзойденный, всего лишь тень, разрушитель чужих надежд, не искуситель, но и не невинен. Десятки лет кого-то прославят, увлекут в радушное будущее, мои сотни лет забвением наполнятся, и имя мое зачеркнет судьба, всё, что напоминает обо мне, пылью станет, род мой не продлится, забудут меня, как первые три года младенческой жизни. И никогда не узнают, был ли счастлив я, отвечу – да, словно в комедии, нашел свою я Беатриче в начале и в конце странствий вечных.

В сопровождении нескольких знатных, великосветских господ, конвоиров, прислуги и провожатых, я не без интереса путешествовал в скандинавских землях. В ту пору можно было с уверенностью сравнить те суровые, но прекрасные земли с Льесальвхеймеем. Из окна экипажа мне виделись равнины, одну из которых представил Вигрид, где бесчисленные войска сойдутся в день Рагнарока. Иногда казалась река Гйоль, еще немного и мы поплывем в мир мертвых. Возвышались бесчисленные горы, чьи утесы опасны, непроходимы, склонны резки и неприступны. Когда-то здесь бороздили викинги просторы Норвегии. Впервые нас занесло в столь дальние края, неслучайно, но и особого плана путешествия не существовало, картами располагали провожатые, я же из-за беспечности моих лет, не обладая врожденной, приобретенной мудростью, плыл по течению, или против, насколько того требовали обстоятельства. Это лишь малая часть, чего во мне всегда не хватало, но не буду заострять на себе внимание, лучше попытаюсь с силою фантазии увлечься непокоренными перевалами. И сейчас, кажется, не ступала прежде по тем местам нога человека, тем более колеса кареты, до сих пор не может уложиться в моей душе, как такое возможно, что в столь диких условиях она могла передвигаться, настолько неприспособленной к дальности пути была ее хрупкая конструкция. Лошади не отличались быстротой, зато в выносливости им не было равных.

Непостижимой станет любая мелочь, поэтому рассказ получится скомканным, обрывочным, практически не заслуживающим никакого внимания со стороны слушателя.

Эскорт состоял из трех экипажей, изрядно нагруженными припасами и всевозможным снаряжением: два странника на черных скакунах, один юноша, второй намного старше, имена мне их не запомнились, посему путь ожидался затруднительно неопределенным. Речь провожатых в происшествии времени отпечаталась в памяти незначительно, однако без них мы бы попросту заблудились, или вовсе стали очередным суеверием. Также четыре лайки бежали поодаль, принюхивались и поднимали переднюю лапу, кусая прямо на бегу пастью снег. В населенных пунктах к нам примкнули еще провожатые, вскоре познавшие гостеприимство делегации, однако мустангеры свободные люди потому и не брезгуют уединением ради близкого контакта с окружающей природой. Дикие звери и близко не решались приближаться к громаде повозок. В первой карете ехали мои родители и родители моей невесты, во второй друзья и некоторые знакомые, и наконец, в третьей я и Агнетта. Мы обручились около недели назад, до предстоящей увлекательной поездки, произошла некая подготовка к медовому месяцу, однако смею вас огорчить, та короткая церемония являлась лишь формальностью, без признаний в любви до гроба, так как я не был влюблен в нее. Несколько односложных фраз, не более того, были произнесены запинающимся неуверенным тембром голоса, который в тот момент не мог быть моим, априори. Одна сплошная фикция. Брак устроенный нашими родителями, с ожиданием будущего процветания и семейного благополучия двух знатных родов, сейчас подобные театральные действа не редкость, рыцарство осталось в романтическом средневековье, от Ромео и Джульетты и пылинок не осталось, отныне все поддается логике и скрупулезному вымеренному анализу, дабы не ошибиться в малейших расчетах, отношения стали математикой. Так и приключилось, просто соединили разных людей, взвесив, отмерив, обдумав, сделав в конце вывод, порешили уготовить отпрыскам свою типичную буржуазную судьбу. Должно быть, те прядильщики судеб заснули и пустили свое уважаемое, но порою укоряемое ремесло на самотек. Агнетта не противилась, боюсь, что она соткана из податливого сукна, я же в порыве отчаяния, услышав однажды о замыслах родителей, усмотрел в том крах всей моей жизни, причем целиком из-за одного неверного выбора, однако пал перед натиском двух равноправных сторон. В женском мире меня сопровождали только неудачи, материальная сфера не сулила даже корки хлеба, так или иначе с холодностью снежной королевы и гримасой старика Скруджа, произнес ту нелепость, как мне тогда казалось, “Агнетта, вы станете моей женой” – это даже не прозвучало как вопрос, словно повседневную кличку дворовой собаки выпалил я. Но не буду таким жестоким в выражениях, леди была утонченной в столь деликатной и курьезной ситуации. Она отзывчивый податливый цветок, жаль только, но он в точности как все остальные на общей гряде. Ее миловидность бросалась в глаза, платья изобиловали всевозможными украшениями, за маской суровости явственно виднелись очертания подавленной душевности, со временем, и это, несомненно, многообразие ее характера откроется, точнее с рождением ребенка.

Жаль, что у меня времени в общей сложности двадцать четыре часа, живу я одним днем, не думая о завтрашнем дне. Пускай день хлопочет обо мне и встречает по-дружески. Никто из окружающих людей, не солидарен в моих претензиях на мироустройство человеческой жизни, этот маловажный факт нисколько не огорчает. Можно ли наполнить один день смыслом? Едва ли просто, чрезвычайно сложно, для сотворения чего-либо необходима затрата сил и усилий, как физических, так и духовных, потому усталость может стать помехой. Вот почему новоиспеченная невеста так сердится, когда я не уделяю ей должного внимания. Чувствую себя саркастически скверно. Обиженная леди способна усмирить или раздражить любого джентльмена, а в каприз Агнетты не входят слезы, и это к лучшему, я бы их не вынес, наговорил бы всякого рода ерунды, чтобы загладить свою вину не выдержав давления, произнес бы – “Я лю…”. К счастью невольно лгать не приходилось, однако, если посещают подобные мысли, это плохой знак, однозначно. Нет, я верю в любовь, и среди сухарей являюсь склизким мякишем, наверное, именно поэтому не снискал среди дамского населения должного уважения. Кроме одной. Я так и не смог определить, как она вообще может терпеть меня и вряд ли сможет добыть из того камня воду, что зовется моим сердцем. Свадьба предстояла пышная, по

всем правилам, канонам, светские дела на один день займутся сами собой, а далее … и не желаю знать.

Изредка посматривая друг на друга, отводя глаза в самые немыслимые просторы для зрения, мы волоклись по пустынной местности как минимум двое суток. Агнетта, кажется, всем была довольна, на нее это вовсе не было похоже, я же был не особо доволен, особенно компанией. Часто представлял себя вместе с карточным содружеством, во второй карете, зная свою редко навещающую удачу, не рассчитывал на развлекательное времяпровождение. Дорогая могла с легкостью свидеться со своей матушкой, чтобы посплетничать, но вместо этого недвижима, сидит скованно, смущенно, всячески притворяясь в учтивости. Мне действительно было ее жалко, особенно пытливые ее глаза, ожидающие светских чудес. Мы молчали, лишь обменивались односложными фразами и эпитетами, особенно зная женскую потребность в разговорах, даже стал корить себя за холодность, кажется, губки ее слегка надулись, хотя нет, только показалось, как бы то ни было, дух мой оказался сломлен. Может быть, она этого и добивалась, продемонстрировала свое искусство коварства, выжидая в засаде, когда я “нервно грызу ногти” и обдумываю лучший способ самобичевания. Юные леди и сами не подозревают о своих сверхъестественных способностях, они одним взглядом могут обезоружить любого, а их прикосновение не уступает по силе волшебной палочки, и конечно одно их нежное слово растопит всякого Кая, который напишет сердцем – вечность. Езда утомляла, совесть не давала покоя, казалось, мы проколесили половину земного шара, казалось, что я готов смириться, прильнуть к спутнице, прижаться к теплой бледной щеке, подарить хотя бы один воодушевляющий правдивый комплимент, настроить наши сердца, словно часы на один ход, сделать одного человечка счастливым, вопреки своим чувствам, напрочь забыв о себе. Слишком громко, и невозможно, оставил всё, как было. Проводник говорил на неизвестном грубом наречии, потому выведать окончание пути оказалось затруднительно, остановки редки, становилось холодней, снег валил крупными хлопьями, только не хватало застрять в горах вдали от цивилизации, став снежными дикарями; жалобно скулят собаки, сугробы велики. Больше ничего не оставалось, как фантазировать. Но нет, я неуверенно взглянул в сторону Агнетты, тем обидней почувствовалась обида, она не из тех, кто закатывает истерику по любому поводу, все куда изощренней, она выжидает, когда меня пожрет совесть, и я приползу на коленях, она действует скрытно. Однако неосторожно нарушил тишину именно я, самолично попался в мышеловку, безо всякого интереса проговорил следующую фразу.

– Скоро мы доберемся до одного прекрасного живописного места, по крайней мере, так говорят. Сможете сделать наброски, слышал, вы неплохо рисуете.

Агнетта оживленно вздрогнула и затараторила.

– Немного. Каждая уважающая себя девушка стремится познать как много больше предметов науки, так и искусства, особенно много уделяется времени занятиям развивающие сосредоточенность и вольность мышления одновременно. Боюсь только будет ужасно холодно, отчего придется лишь любоваться видом, а не запечатлевать его. – продолжала говорить Агнетта будто выстреливая слова. – Может смогу преподать вам несколько уроков.

– Мне привычней сохранять образы в памяти. Еще бы я спросил про музыку, но поблизости нет фортепиано, чтобы продемонстрировать вам свои навыки игры.

Девушка даже, кажется, хотела возразить, но не посмела. Пауза несколько затянулась. Нужно было решать проблему, и я принял особо верное решение. Выкинул несколько прямолинейных слов.

– Расскажите подробней, что еще вас интересует.

Попал прямо в яблочко. Агнетта спохватилась и постепенно начала перечислять все свои многочисленные увлечения, награды и достижения, привязанности, будущие победы, знакомства, в общем, всё, все паспортные данные в тройном размере, посчитала нужным поведать, своему как она предполагала определенно мужу. Как известно замужество и рождение детей считается сугубо женскими победами, или только я так считаю, впрочем, об этих “смыслах жизни” я слышал не раз. Приходилось, не отрываясь смотреть ей в глаза, подавляя зевок, многое казалось банальным и скучным, списанным с неудачного женского романа. Я выражал вялый энтузиазм, слушал в третий или четвертый раз, каждый был братом близнецом, леди чересчур занимала сей тема, потому она не старалась показаться скромницей, что ж, сам виноват. Я на секунду представил, что мне придется слушать каждый день пьесы о супружеской жизни, скоро вовсе придется попрощаться с жизнью холостяка, ту жизнь я больше никогда не увижу. Покуда я размышлял на противоположные темы, она изредка подчеркивала самые важные части, незаметно перешла на то, какого цвета будут волосы у первенца, каково будет нареченное имя, в какую дорогую школу ребенок отправится изучать доказанное и отрицать непостижимое. Однако роль моя бессловесна, только киваю головой, проще некуда, создаю иллюзию поощрения, поражаясь собственной податливостью. Стоит упомянуть о влюбленности Агнетты. Главным объектом ее обожания и воздыхания – есть она сама, то неугасимое чувство родом из детства, которое ее родители поощряли всячески и изощренно, ухаживания лились потоком, ей говорили как она прекрасна и неотразима, какие великие свершения ее ждут, она создана для счастья и почитания, и самое главное, чтобы она ни в коем случае не брала пример с прославленной Джейн Остен. Однако, в более зрелом возрасте, когда мы не слишком блюдем родительское мнение, не удостаиваем урокам их внимания, мы смотрим на себя, внутрь себя, видим ясно отражение не в людях, в их лести, а в обычном зеркале. Но и тогда Агнетта лишь подтвердила давно известный факт. И вправду леди хороша собой, манеры отменны, молодость при ней, единогласно выступают – за; только вот индивидуальность бедна, легко контактирует с другими педантичными незамужними девушками своего класса, чей флирт отрепетирован на манекенах или на тетушках, плодовитость ухажеров незавидна, принцесса просто не может сидеть в высокой башне, растить косу и прясть незримое кружево своего будущего подвенечного платья, не может вечно ждать своего единственного принца или храброго простачка, ожидание и мечты-призраки не входили в их привычки. Увлекаются, затем выбрав иную мишень, услышав весть о лучшей партии, стремятся отыскать слабые места Ахилла, и хладнокровно бросают копья взгляды в ничего неподозревающего атланта. Самолюбием и самолюбованием Агнетта не обделена, потому всё ее девичье сердечко занято ею самой.

– …Вы слышали о новоиспеченных мистере и миссис Мэллоун? Говорят они и вправду целуются и всячески обнимаются в неподходящих местах и подумайте только, среди толпы людей, без доли смущения!

– Нет, не слыхал. – только и мог вымолвить я.

Агнетта церемонно посмотрела в мою сторону, будто делая первый шаг, монолог внезапно убрал те повседневные условности, она будто пылала, отчего мне стало не по себе. Губы ее невзначай приоткрылись, в глазах появился влекущий зов первобытных племен. А я тем временем отодвинулся как можно ближе к окну, в случае непредвиденного действа, есть куда отступать. Затем приготовив подкоп для отступления, ученическим тоном произнес следующее.