Митральезы Белого генерала. Часть вторая
Шрифт:
— Нам, кажется, пора, — первым нарушил молчание доктор.
— Вы правы, Владимир Андреевич, — тут же согласилась баронесса. — В госпитале много дел.
— Прощайте, Екатерина Михайловна, — выдавил из себя бравый подполковник, и горячо поцеловал руку мадемуазель Сутолминой.
— Я буду ждать вас, Дмитрий Осипович, — всхлипнула та. — Хоть всю жизнь!
— Честь имею, господа! — обернулся к остальным Мамацев и, сделав общий поклон, вскочил на подведенную ему денщиком лошадь.
Дмитрий хотел было последовать его примеру, но затем спохватился и, сняв притороченный
— Классный девайс! — сказал он непонятную фразу, протягивая оружие Студитскому.
— Оставьте себе, Дмитрий Николаевич, — мягко улыбнулся доктор, и, видя удивление в глазах приятеля, добавил: — Вам он нужнее, да и стреляете вы из него лучше. Нет-нет, отказа я не приму, это подарок!
— Спасибо, — искренне поблагодарил его моряк, после чего повернувшись к баронессе, сделал попытку пошутить: — Интересная у нас вышла прогулка, Люсия Александровна, не находите?
— Я бы сказала страшная, — напряженным голосом ответила ему барышня. — Мы все чуть не погибли из-за этой глупой затеи.
— С вами бы ничего не случилось, — неожиданно подал голос, молчавший до сих пор Карим. — Я бы не позволил!
— Кто бы тебя спрашивал, — отмахнулся Будищев.
— Госпожа Люся, — не унимался мальчишка. — Не выходите замуж за Гару-Мергена. Я уже взрослый мужчина и сам могу на вас жениться!
Услышав столь неожиданное предложение руки и сердца мадемуазель Штиглиц слегка оторопела. Студитский из деликатности удержался от смеха, ограничившись улыбкой, а Сутолмина, до сих пор полагавшего юного джигита своим поклонником, просто ахнула:
— Какой пассаж, господа! — изумленно воскликнула она, широко распахнув все еще заплаканные глаза.
— Ты выйдешь замуж за сердара Мамаца, — снисходительно пояснил ей Карим. — А я возьму в жены госпожу Люсю. И всем будет хорошо!
— Выйдешь тут. Вот отправят нас в Красноводск, и кукуй там в одиночестве, — огорченно вздохнула сестра милосердия, после чего, как будто спохватившись, обернулась к Будищеву: — А что вы думаете об этом, Дмитрий Николаевич?
— Я думаю, любезная Екатерина Михайловна, — без тени улыбки заметил прапорщик, — если Мамацев на вас не женится, то он — совершеннейшая свинья!
— Вы полагаете?! — округлила глаза барышня.
— Уверен. Тем более что священников в Бами хватает. Обвенчаетесь, и никакой Скобелев не сможет вас разлучить.
— Какая прекрасная идея! — радостно воскликнул Студитский, не в силах больше сдерживать веселье.
— Да вы просто Купидон! — укоризненно покачала головой баронесса.
— Люсия Александровна, — начал Будищев, немного помявшись. — Мы так и не смогли толком поговорить. Быть может, сегодня вечером…
— У нас еще будет время, Дмитрий Николаевич, — равнодушно прервала она его.
— Но вас же отправляют в Красноводск!
— Так не сегодня же, — отозвалась баронесса, после чего подошла к своей лошади и почти приказала: — Да помогите же мне!
Немного сбитый с толку переменой настроения барышни, Дмитрий помог ей взобраться в седло, пока Студитский оказывал ту же любезность Кате. Потом они все вместе уехали, а, оставшийся
А может прав Скобелев? — подумал он. — Без них реально спокойнее будет. И вообще, скорее бы уже в поход. Разобраться с этим Геок-тепе, будь он неладен, да возвращаться в Питер. Офицерский чин уже есть, орден святого Владимира, дающий право на дворянство, тоже… Какого черта я вообще тут делаю?
В конце ноября в Закаспийский край прибыли последние подкрепления для предстоящей экспедиции Скобелева. Наконец-то все войска были в наличии, а необходимые припасы собраны. Откладывать поход далее не имело смысла. На смену иссушающей летней жаре давно пришла мягкая среднеазиатская осень. Вершины Копетдага уже пару раз покрывались снегом, правда, ненадолго. Листва в низинах пожухла и осыпалась, а по ночам случались заморозки. И такая погода как нельзя лучше подходила для суровых пришельцев с далекого севера.
Первой в путь, как всегда, двинулась кавалерия. Четыре сотни таманского полка, во главе с самим Белым генералом, довольно большой отряд местных туркмен, имевших давние счеты с текинцами, полубатарея дальнобойных пушек под началом капитана Полковникова и морской взвод на тачанках, под доблестным командованием прапорщика Будищева.
Следом шли более медленные пехотные отряды, сопровождавшие обозы. Бесконечной вереницей тянулся караван тяжело нагруженных верблюдов и почти такая же длинная колонна повозок. Несколько из них выделялись большими эмблемами красного креста на парусиновых пологах. В одном из таких фургонов путешествовали две сестры милосердия: баронесса Люсия Александровна Штиглиц, и ее подруга Екатерина Михайловна Мамацева, урожденная Сутолмина.
Судя по всему, скоропалительная женитьба командира четвертой батареи и была той причиной, по которой генерал не выполнил свою угрозу и не отослал барышень в глубокий тыл. Венчал их иеромонах отец Афанасий — невысокий, но при этом довольно кряжистый человек лет примерно сорока от роду с весьма интересной судьбой. По какой-то причине он не смог ужиться в монастыре и потому записался в Закаспийский край санитаром в один из отрядов красного креста. В отличие от многих других представителей священства отец Афанасий никогда не чурался никакой даже самой грязной работы, не забывая, впрочем, и о своем сане. Закончив перевязки, он шел утешать страждущих, причащать умирающих и отпевать покойников, сочетая, таким образом, заботу о душах и телах своей паствы.
Единственным недостатком сего достойного пастыря было некоторое пристрастие к чарке. Не то чтобы он был запойным пьяницей, вовсе нет, но выпив батюшка иной раз становился оживленным, начинал напевать какие-то гимны, слегка при этом гнусавя, и проявлял редкое рвение к служению. Собственно, благодаря именно этой слабости отец Афанасий и согласился окрутить наших молодоженов, дав себя уговорить все тому же Будищеву. К чести батюшки следует заметить, что деньги за венчание он не взял, но при том, постарался провести таинство в максимальном соответствии с правилами, что было совсем не просто в его положении. [1]