Миттельшпиль
Шрифт:
— Убедили, — согласился, подводя тем самым итоги совещания, Николай. — Гидроэлектростанции и заводу быть. Постройкой назначаю заведовать Павла Николаевича, в комиссию по выработке плана полагаю необходимым включить господ инженеров Графтио и Миткевича. На сем совещание закончим, и я приглашаю вас всех, господа, на пятичасовой чай.
Российская империя. Желтороссия, Харбин. Июнь 1905 г.
Александр проснулся, услышав, как изменился стук колес поезда, въехавшего на железный мост через Сунгари. Привычно быстро одевшись, словно по водяной или пожарной тревоге, он выглянул в окно, рассмотрев
— Извините, Александр, что-то я заспался. Осталось всего семь-восемь минут.
— Ничего, Михаил, — улыбнулся Белов. — Мы с вами по-фронтовому, за три минуты управимся.
Выбритый с вечера, Александр быстро ополоснулся после сна и уступил место в умывальной комнате Янковскому. Поезд неторопливо, сбавив ход до малого, шел по сунгарийскому мосту и присевшему на полочку Белову удалось разглядеть город, набережную и стоящее на набережной похожее на белый корабль здание.
— Что это на набережной за строение появилось? Белое, на кораблик похожее? — спросил он закончившего утренний моцион поручика.
— А, это у нас теперь собственный Яхт-клуб[9] имеется, — ответил, улыбаясь и продолжая одеваться, Михаил.
— Да? Не ожидал, право слово, — удивился Белов.
— Вы же в здесь с самой японской не были? — уточнил Янковский. И дождавшись утвердительного ответа Белова, пояснил. — Харбин ныне — столица всей Желтороссии. А бывший военный министр Куропаткин хорошим хозяином оказался. Так что вас еще немало сюрпризов ожидает…
Они вышли на перрон и быстро прошли в большой, с высокими сводами зал. Белов с интересом рассматривал обновленное здание вокзала, с нетерпением устремился вперед. Они вышли из-под козырька крыльца на привокзальную площадь и к ним тотчас устремилось несколько лихачей. Вот тут-то Белов и застыл от неожиданности, разглядывая знакомо-незнакомый пейзаж.
По площади в разные стороны двигались, кто быстро, а кто и неспешно, запряженные сытыми, лоснящимися лошадями рессорные коляски. Медленно, по мере загрузки, разъезжались ломовики с поклажей из огромных ящиков и перевязанных шпагатами тюков. С левой стороны, рядом с главным входом в вокзал, стояли, в ожидании седоков из выходящих пассажиров, как минимум десяток самых настоящих лихачей.
— Ничего себе, — только и смог выговорить Александр. — Разве ж это Китай? Россия-матушка. Калуга… Тверь, бы даже не Москва.
— Да-с, господин лейтенант, вот так-с и живем. — с гордостью заметил поручик. — До Петербурга не дотягиваем, но на Москву уже походим. — и спросил, жестом придерживая лихача. — Вы сейчас куда? — вспомнив, что вчера лейтенант упоминал про один день в Харбине, поскольку ехать ему в Порт-Артур на корабль.
— Мне…, — на секунду замялся Белов. Говорить правду было нельзя, а обманывать почему-то не хотелось. Служба конечно тайная и даже лицедейская, но не настолько же. С другой стороны, не будешь же рассказывать первому встречному, что прибывшему с отпуска, даже проездом, сотруднику необходимо отметиться на конспиративной квартире где-то на улице Почтовой… — Мне знакомого навестить надо. Отставного моряка, с которым вместе на японской воевали…
— И далеко? — спросил поручик.
— На Почтовой, — машинально ответил Белов.
— Тогда вам лихача взять надо. Пешком не слишком далеко, но и не близко. А я в таком случае с вами прощаюсь. Мне тут недалеко, до дома Офицерского экономического общества. Пройдусь…
Распрощавшись с временным попутчиком, Александр сговорился с извозчиком
Российская империя. Нижний Новгород. Июль 1905 г.
Нижний бурлил. Внезапное решение Совета Министров, поддержанное Императором, об открытии в следующем году новой, семнадцатой по счету всероссийской промышленной и художественной выставки могло, конечно заинтересовать часть населения. Но для того, чтобы вызвать ажитацию[10] населения целого города этого было маловато. Но если учесть, что в Указе городом проведения был назван Нижний Новгород, и упоминалась проходившая в нем десять лет назад шестнадцатая выставка, то все становилось понятно. Тогда горожане неплохо заработали на работах по благоустройству и гостях города. К тому же в дополнение к этим неплохим новостям прошел слух, что сам Император, лично, хочет посетить город, чтобы осмотреть место проведения будущей выставки. Слух этот явно подтверждался усиленной суетой в казенных учреждениях города, а также беготней полиции и суетой дворников. Как неожиданно оказалось, напрасной. Потому что Николай уже прибыл.
— Ваньк, а Ваньк! — вглядываясь в небо, закричал один из вездесущих мальчишек, с интересом наблюдавших за суетой возле вокзала, поспешно украшавшегося к прибытию высоких особ. — Глянь, пупырь лятит!
Второй, постарше, также поднял лицо вверх, прикрыв глаза ладонью.
— Глупый ты, Ленька. Ничево не понимашь! То — немецкий[11] дилижан, о коем дядька Петр сказывал. Знать к приезду царя немцы показать ево хочут…
Неожиданно суета на вокзале прекратилась, а подъехавшие к этому моменту коляски с важными господами развернулись и помчались куда-то в другую сторону.
— А кажись, на ем и сам царь и прилетел, — вдруг сообразил паренек постарше. — Зряшно, чоли, все к реке помчались. Айда и мы!
Пока горожане и руководство города собирались для встречи Его Императорского Величеств. Пока висящий в небе цепеллин плавно разворачивался к недавно построенной саперами недалеко от берега Волги непонятного назначения башне, которую обыватели в разговорах определили уже и по пожарной части и наблюдательной за речным движением… Пока всех занимала эта новость, в центре Нижнего, не слишком далеко от вокзала происходили совсем другие события.
— Телеграмма! — ответ на сакраментальный вопрос «Кто там?», похоже оказался совершенно неожиданным для постояльцев съемной квартиры в доходном доме Шкенева.
— Какая еще телеграмма? — недоверчиво уточнил невысокий, чернявый мужичок цыганистой наружности, открыв дверь и выглянув в коридор. Больше он ничего ни произнести, ни сделать не успел. Дюжий урядник Земляной с такой силой ударил его по лицу, что мужичок улетел в коридор без единого звука.
В квартиру первым ворвался жандармский ротмистр Бобров. Леонтий влетел следом, запнулся о сбитую упавшим мужичком подставку для обуви и, выпрямляясь, услышал вместе с грохотом выстрела цвирканье пролетевшей над головой пули. Приподнявшись, он ухватил взглядом целящегося из нагана в припавшего на колено Боброва боевика. И выстрелил из своего браунинга, как учили — два раза. Здоровущий, куда там Земляному, чернявый тип с револьвером в руке нескладно дернулся и упал, выронив оружие.