Митяй в гостях у короля
Шрифт:
Митяй
Ответ не замедлил последовать:
Козел ты вонючий! Мне плевать на твои угрозы. Вся твоя информация — чушь собачья. Катись подальше, и ни одного доллара ты не получишь. Чтоб тебя колесом проехало, как говорят у нас в Тбилиси. Все!
Митяй такой оборот ожидал. И ответил на него вежливо:
Каха! Я тебя еще и пальцем не тронул, а ты уже ругаешься. С тех пор, как ты сделал большие деньги, ты стал дергаться. Очевидно, боишься «Матросской тишины». Не бойся. Там сейчас стало просторнее и недавно помыли полы. А на твою грубость я не обижаюсь. На первый раз накажу тебя небольшим штрафом, но помни: будешь мне дерзить, штраф увеличу.
Привет с острова Кергелен. Поцелуй Крейна. Здесь холодно и дует ледяной ветер. Но в моем замке тепло. У меня есть камин и хороший компьютер.
Твой Митяй.
Каха грязно выругался и стер кошмарную переписку. Поднялся, потер кулаками виски. Так он делал, когда у него болела голова. В волнении стал ходить по комнатам, а их в его квартире много. Недавно в ней сделали евроремонт, и полы блестели. Работали турецкие мастера, они же прихватили с собой художника, который для каждой комнаты подбирал люстры и освещение. Сейчас все его раздражало, и он жалел, что пригласил именно турецких мастеров. С ужасом ощутил боль под лопаткой: симптом предынфарктного состояния, а там и инфаркта. Инстинктивно прибавил шагу. Но тут же остановился, подумал: а что собственно случилось? Какой-то интриган послал на компьютер гнусную угрозу. Послал?.. Но как он мог послать? Компьютер же не факс! На его экран может написать тот, кто сидит у его пульта.
Подошел к экрану. О, боже! Письма Митяя вновь на экране! Он же их стер — ясно помнит.
И снова стер письма Митяя.
Прошелся по комнате, и вновь к экрану, а на нем те же письма. Это уж проделки черта, как в повестях Гоголя. Снова стер. И сидит, ждет. А из глубины экрана вновь выползают письма.
Каха вскочил и побежал в спальню. Закрылся одеялом и лежит, тяжело дышит. А сердце болит и болит — теперь уже нестерпимо. И Каха дрожащими от страха пальцами жмет на клавиши сотового телефона, вызывает «скорую»…
Загадочный человек с еще более загадочным именем Бартис Фагот считался среди своих дружков «новых русских» самым удачливым. Он благодаря отчиму Медвежатову в точности уловил момент начала приватизации нефтяных промыслов и «сел» на трубу. Указал адреса, по которым следует качать тюменскую нефть — их дал ему отчим, работавший в Госплане, и за это посредничество ему «отстегивалось» восемнадцать процентов ото всех прибылей. Деньги свои он не считал; назвал банки за рубежом — и туда на его имя закачивались миллионы. Любители трясти чужие карманы серьезно утверждали, что Братец, так называли Фагота, самый богатый из новых русских.
У него на даче, где он безвыездно жил, вдруг, как резаный поросенок, завизжал компьютер.
Фагот испугался: такого визга он у себя на даче никогда не слышал. Подошел к аппарату, прочел: «Я знал, что ты скотина, но не до того же!».
«Кто же это написал такое?.. — думал Братец. — Не иначе, как моя супруга».
У него только что была Галина, с которой он затеял бракоразводный процесс — конечно же, она такую гадость нарисовала. Больше некому.
Стер дурацкую шутку и пошел в ванную. Настроение было испорчено, и — на целый день. Вроде бы и неважно, что она о нем думает, но все же — противно. Договорились: он на ее имя переведет десять миллионов долларов. Она довольна, ну и — катись колбасой. Чего тебе еще нужно?..
Долго стоял под душем, тер мочалкой свое непомерно толстое тело, разглядывал красно-коричневое, чем-то напоминавшее спинку клопа лицо. Думал: «Не имей я больших денег, они бы не относились ко мне с такой злобой. Завидуют, сволочи! Все завидуют!..»
Пошел в комнату, где компьютер. Что за чертовщина! Опять эта… грязная шутка: «Я знал, что ты скотина, но не до того же!».
Стёр и с минуту сидел у экрана. На его зеленоватом поле черными жуками опять вылезло: «Я знал, что ты скотина…».
Снова стёр запись. А из глубины плывет: «Я знал, что ты скотина…»
Метнулся в кабинет, позвонил Галине. Спросил:
— Ты мне писала что-нибудь на компьютере?
— Нет, не писала.
— А если серьезно? Мне это очень важно знать. Скажи, пожалуйста. Я не обижусь.
— Ну, что ты, Бартис, я и не подходила к нему. Честное слово.
Позвонил специалисту, рассказал обо всех фокусах своего компьютера. Тот сказал:
— Такого не может быть. Вы что-то путаете. Если никто не писал, так неоткуда и взяться тексту. А если его стерли, так уж и подавно.
Бартис положил трубку и свесил на грудь голову. Потом снова к компьютеру — там жирно светятся и, мигая, как бы дразнят его те же слова. В ярости выдернул вилку из розетки. Экран погас, но дерзкие слова, хотя и не так ярко, но еще продолжали чернеть на экране. Лег на диван и устремил взгляд в потолок.
Впервые он всем телом ощутил холодок одиночества. Детей нет, с женой развелся, отец его раздражает… Были приятели, но у них одно на уме: деньги, виллы, курорты, девочки. А в последнее время замечать стал: глаза у них, как у волков, горят; на деньги его зарятся. А иной так и спросит: «Братец, зачем тебе так много? Это ведь опасно». — «Что, опасно?» — «Деньги большие — вот что! Могут киллера подослать, а могут и сами…»
После одного такого разговора Бартис и об охране своей задумался. Много ее у него, этой охраны; квартиру в Безбожном переулке день и ночь стерегут, на трех дачах под Москвой десятка три толкутся, но охрану и перекупить могут. Дадут больше, чем он платит, а те и накинут на голову черную тряпку и поволокут куда надо. Теперь же и чеченцы в Москве орудуют; вон недавно с поезда двух молоденьких чеченок сняли, а у них под юбкой между ног автоматы Калашникова, а в лифчиках бомбы пластиковые.
Мысли эти далеко ведут. Спросит иной раз себя: а и в самом деле — зачем такие деньги?.. Без них-то мне легче жилось, и веселее.
Кинул на плечи теплый махровый халат, пошел к компьютеру. Включил его. И тотчас на экран выплыли слова: «Я знал, что ты скотина, но не до того же».
Сверху на низ поползли и другие строчки:
Слушай приказ. Завтра же ты должен сделать четыре перевода: первый — пятьсот миллионов долларов в Петербург на счет завода «Людмилы», второй — столько же, во Владивосток на поддержку населения Приморья; и третий — в таком же размере, то есть пятьсот миллионов, в Министерство обороны России на закупку современной боевой техники.