Младенцы Медника
Шрифт:
Года полтора назад начались трения с руководством института, не желавшим заниматься теми проблемами, на которые нацелился Медник. Начальство предпочитало держать синицу в руках и не гоняться за высоко летящими журавлями.
И тут с Медником связался главврач Первой больницы Свешников, который был студенческим приятелем известного олигарха Гонтаря. Гонтарь выделил на переоборудование больницы такие деньги, что все областное начальство перепугалось, а потом стало думать, как эти деньги лучше всего «распилить». Но с этим у них ничего не получилось, деньги в банк пришли не слишком большие, все было поставлено
На открытие приехал сам Гонтарь.
И познакомился с Медником.
Нельзя сказать, что они друг другу сразу понравилось, это позже случилось, когда у них начался обстоятельный деловой разговор. Медник к тому времени поместил в европейских научных журналах несколько статей о возможности лечения бесплодия двумя путями - клонированием, с внедрением в ДНК донора половых клеток мужчин, страдающих бесплодием, и облучением стерильных бесплодных клеток записанными голографическими картинками здоровых. Оказывается, Гонтарь за подобными работами внимательно следил, поэтому без лишних обиняков пообещал Меднику финансовую помощь и для начала предложил ему перейти на постоянную работу в Первую больницу.
Уговаривать он умел, не зря в проповедниках новой религии ходил. Медник и Гнатюку предлагал уйти, но Гнатюк поосторожничал - боялся, что работа в больнице очень быстро поставит его вне научного процесса. Правда, отказывая Меднику, он пообещал, что по мере сил и возможностей станет помогать ему во всех начинаниях.
Полгода Медник к Андрею Георгиевичу не обращался, а когда обратился, Гнатюк даже немного растерялся от предложения.
Предстояло работать со Святым Граалем.
В Бога Гнатюк не верил, любое упоминание о магии он принимал в штыки. Удивительно ли, что рассказ Медника он посчитал мистификацией или заблуждением: ну, заработался человек, в мистику ударился.
Выдумает же - Святой Грааль!
Граалем была названа священная чаша крови Христовой. Кровь эту якобы собрал Иосиф Аримафейский на Голгофе. Согласно неканоническим текстам, кровь Христа, стекавшая по крестному древу распятия, была собрана в чашу. Грааль был той самой чашей, над которой Иисус Христос произнес главное слово Тайной Вечери: «Пейте от нее все. Это Кровь Моя Нового Завета. Испивший ее не умрет вовек». Якобы Иосиф Аримафейский, снимая Христа с креста, собрал в чашу капли крови из язв на руках, ногах и боках, после чего, обвив тело Иисуса богатой тканью, положил его в пещеру.
Иисус Христос при воскрешении повелел Иосифу взять Святой Грааль и хранить Его. Чаше приписывали сверхъестественные возможности.
Все эти легенды и мифы о чудесных возможностях Грааля для Гнатюка не имели никакого значения. Главным было то, что в чашу была собрана кровь, и при благоприятном стечении обстоятельств из нее можно было выделить ДНК Иисуса Христа.
– Однажды в город от Гонтаря приехал Постников, - сказал Гнатюк, - и привез Грааль. Знаете, на первый взгляд сосуд не внушал никакого доверия. Неказистая деревянная чаша, украшенная непонятными письменами по ободку. Примерно до половины она была заполнена густой темной жидкостью. Этого не могло быть, ведь за прошедшее время любая жидкость должна
– А зачем она была нужна?
– не выдержал Примус. Гнатюк исподлобья глянул на него.
– А вы не догадались?
– сказал он.
– Одной капли крови было достаточно, чтобы произвести на свет любое живое существо. Даже не одно. Второй Пророк Единого Бога решил обзавестись собственным демиургом. Вернувшийся Бог - вот была конечная цель эксперимента. И конечно же, мужским донором должен был стать только Второй Пророк, и никто иной.
– А на деле, значит, произошло совсем иное, - сообразил Примус.
– На деле все пошло не так, как планировал Гонтарь. Мы исследовали ДНК из чаши. Она имела совершенно невероятные психофизические свойства. Медника обуревало нетерпение. Женского донора, способного выносить Демиурга, должен был привезти все тот же Постников, но выбор Пророка затягивался. Не знаю, какими причинами была вызвана задержка, знаю лишь то, что Илье Николаевичу надоело ждать. У него же руки чесались!
– И он поставил эксперимент, не дожидаясь доноров Пророка!
– догадался Нечаев.
Теперь ему и в самом деле стало многое ясно. Осталось только поверить в реальность происходящего. Разум восставал, не желая принимать концовки истории. А может быть, все происходившее до этого, вся эта череда случившихся смертей была лишь началом странной, невероятной истории, которая грозила изменить жизнь человечества?
– В качестве мужского донора выступил сам Илья Николаевич, в клетки спермы которого была внедрена ДНК из чаши, доставленной Постниковым. Вы не думайте, я Медника отговаривал, я ведь человек мыслящий и отлично понимал последствия столь опрометчивого шага. Если Пророк хочет стать отцом Демиурга, он не позволит, чтобы этой возможностью воспользовались другие! Но Медник не стал меня слушать! Честно говоря, я сам не знаю, кто выступал в качестве матерей, для исследований я получал только пронумерованные образцы, а наблюдение за будущими матерями вел сам Медник. А потом его убили. Я не сомневаюсь в том, чьих рук это дело. Вы ведь знаете, что Постников в городе?
Постников в городе? Несомненно, это сообщение Гнатюка было крайне важным, но Нечаев не стал акцентировать на этом внимания и даже подмигнул Примусу, чтобы тот не слишком усердствовал с вопросами.
– А откуда Гонтарь узнал о проведенном эксперименте?
– поинтересовался Нечаев.
– Так это Илья Николаевич, - опустил голову Гнатюк.
– Говорил же ему, говорил! Вера слепа, она не замечает препятствий, а если сталкивается с ними, то готова уничтожить все, что мешает достижению цели. Вы бы слышали, что он наговорил Постникову!
– Послушайте, - сказал Примус.
– А чего вы взволновались? Все ведь могло закончиться обычной беременностью. Ну, появились бы на свет прелестные малыши, ведь и женщины были симпатичными, да и Медник далеко не урод…
– Все дело в чаше, - тихо сказал Гнатюк. Понимаете, это не кровь человека. Вернее… не совсем человека. Легче уж представить, что мы все слабые подобия Его.
– И что теперь делать?
– неожиданно спросил Примус.
– Что дальше-то будет?
Гнатюк поднял голову.