Младший брат
Шрифт:
Мы продолжали шагать по Маркет-стрит мимо стрип-клубов и расположившихся неподалеку наркоманов и вонючих бомжей. Девица затащила меня в нишу входной двери закрытого стрип-клуба, сняла с себя куртку, вывернула ее наизнанку и снова надела. Подкладка была в неяркую полоску, и сидела куртка совершенно иначе. Маша извлекла из кармана шерстяную шапочку и натянула поверх своей броской шевелюры; островерхая макушка озорно покосилась на сторону. Потом с помощью влажных салфеток для снятия макияжа Маша стерла косметику с лица и лак с ногтей. Через минуту ее внешность совершенно преобразилась.
— Смена гардероба, — подытожила она. — Теперь твоя очередь. Снимай к чертям ботинки, куртку и кепку! — В этом был резон. Копы не обойдут вниманием никого, кто сколько-нибудь похож на вампмобера. Бейсболку я просто выбросил — не нравятся они мне! Куртку запихнул в ранец, предварительно достав из него футболку с длинными рукавами и портретом Розы Люксембург, которую и надел поверх своей черной футболки. Потом Маша вытерла с меня грим и лак с ногтей, довершив мое перевоплощение.
— Отключи телефон, — велела она мне. — У тебя есть при себе что-нибудь с арфидами?
У меня было с собой школьное удостоверение, банковская карточка и фастпасс. Все это я сложил в протянутую мне Машей серебристую сумочку, в которой узнал «мошонку Фарадея», непроницаемую для радиоволн. И только когда она убрала сумочку в карман куртки, сообразил, что отдал ей все свои документы. Если Маша продолжает работать на ДНБ…
До меня начала доходить вся значимость случившегося на площади. Как мне сейчас не хватало Энджи! Во-первых, нас стало бы двое против одной, а кроме того, она подсказала бы мне то, чего я, возможно, не заметил. Например, если Маша чего-то недоговаривает.
— Вот тебе гравий, насыпь в кроссовки, прежде чем наденешь…
— Не надо. Я ступню потянул. Ни одна система идентификации по походке меня теперь не узнает.
Маша кивнула мне, как профессионал профессионалу, и закинула за спину рюкзак. Я сделал то же со своим ранцем, и мы пустились в дорогу. Переодевание заняло меньше минуты. Из подворотни вышли два совершенно иных человека.
Маша посмотрела на свои наручные часы и озабоченно покачала головой.
— Пошли скорей, — сказала она. — Нам надо успеть на рандеву. И не вздумай сбежать! Выбор у тебя небогатый — либо со мной, либо в тюрьму. В ДНБ теперь несколько дней будут регистрировать по видеозаписи участников сборища, пока всех до единого не занесут в базу данных. Наше отсутствие не пройдет незамеченным. Считай, что нас обоих уже объявили в розыск.
На следующем перекрестке Маша свернула с Маркет-стрит в сторону Тендерлойна. Местность для меня знакомая. Именно здесь я со своей командой разыскивал источник Wi-Fi излучения в старое доброе время «Харадзюку-Фан-Мэднес».
— Куда мы? — спросил я Машу.
— Куда надо, — огрызнулась она. — Заткнись и не мешай думать!
Мы шагали очень быстро, и скоро по всему моему телу пот струился ручьями, со лба налицо, по груди и спине, просачивался между ягодицами и ниже, так что даже ноги стали мокрыми. Ступня разболелась по-черному, и мне казалось, что долго я не протяну и, наверное, в последний раз в жизни вижу улицы родного Сан-Франциско.
Как нарочно, мы все время поднимались в гору. Постепенно захудалость Тендерлойна сменялась великолепием Ноб-Хилла. Дыхание вырывалось из моей груди с мучительным хрипом. Маша вела меня по закоулкам; мы появлялись на больших улицах только для того, чтобы снова нырнуть в какой-то незаметный переход.
Свернув в один из таких переулков под названием Сабин-плейс, мы услышали позади себя чей-то голос:
— Стоять! Не двигаться! — В нем звучало нескрываемое злорадство. Мы с Машей разом остановились, будто в стену уперлись, и обернулись.
В начале переулка маячил Чарльз в наскоро подобранном наряде вампмобера: черные футболка и джинсы, белый грим на лице.
— Привет, Маркус, — сказал он. — Куда намылился? — Его рот расползся в широкой гаденькой ухмылке. — А это что за деваха с тобой?
— Чего тебе, Чарльз?
— А вот чего. Я засек, как ты раздавал в школе дивиди, и с тех пор следил за тобой в икснете. Когда ты дал сигнал о проведении вампмоба, я решил потусоваться поблизости, посмотреть, чем ты будешь заниматься. И знаешь, что я видел?
Я молчал. Чарльз держал в руке мобильник, направленный на нас объективом видеокамеры. Он записывал. Может, уже набрал девять-один-один. Маша рядом со мной будто окаменела.
— Я видел, что ты руководил беспорядками. И я снял все на видео. А сейчас я позвоню в полицию, и мы дождемся ее прямо здесь. Тебя упекут на долгий-долгий срок туда, где нехорошие дяди будут долго-долго трахать тебя в жопу!
Маша выступила вперед.
— Стой где стоишь, цыпа! — предостерег ее Чарльз. — Я видел, как ты помогла ему выбраться. Я видел все…
Маша быстро шагнула и выхватила мобильник из руки Чарльза. Другой рукой она моментально достала из-за спины бумажник со значком и раскрыла у него перед носом.
— ДНБ, говнюк! Я выполняла спецзадание, пасла этого лоха, чтобы выйти на его заказчиков, а ты, придурок, сорвал всю операцию. Знаешь, как это называется? «Создание препятствий выполнению служебных обязанностей по обеспечению национальной безопасности». Уголовно наказуемое преступление. Обещаю, что ты еще не раз услышишь эту формулировку.
Чарльз попятился, испуганно подняв перед собой руки. Даже сквозь белый грим было видно, как он побледнел.
— Что? Нет! То есть… я не знал! Я только хотел помочь!
— Расскажешь это на суде. А мы как-нибудь обойдемся без дилетантской помощи сопляков из числа доморощенных сыщиков!
Чарльз стал пятиться быстрее, но Маша оказалась проворнее, железной хваткой вцепилась ему в запястье и вывернула руку тем же дзюдоистским приемом, каким заломала и меня в Сивик-сентре. Своей свободной рукой она извлекла из кармана пластиковую ленту, используемую вместо наручников, и в мгновение ока обмотала ею запястья Чарльза.