Младший брат
Шрифт:
— Я Клэр,—заявляет она на почти чистом русском языке,—Клэр Фогель из группы «Русские Приключения», а вы наш гид, и вас зовут...
— Марк Соломин. Вот вам бланк на русском, припас на всякий случай. Сумеете заполнить?
— Ну, — усмехается она. Морщинки в углах ее глаз, и без того не по возрасту глубокие, обозначаются еще резче.— Поскольку я не везу через границу,—взгляд в декларацию,—оружия, боеприпасов, наркотиков, материалов, направленных на подрыв...
— И битой птицы,—заканчивает Марк, знающий декларацию наизусть. — Желаю удачи.
Одиннадцать крестиков проставлено, приходится теперь подбегать то к одному, то к другому — поразительную тупость порой выказывают заокеанские
— Простите, запамятовал ваше имя...
— Марк. А вы, если не ошибаюсь, Альберт?
— Зовите Бертом, как все.—Улыбнувшись, профессор Уайтфилд вдруг кидает на Марка взгляд, слишком, пожалуй, пристальный для первого знакомства. — Простите, тут написано, что надо предъявлять к осмотру все рукописи, книги, печатные материалы... У меня в чемодане научная литература—надо заранее распаковать? Марк не без снисходительности качает головой.
— Откроете, если попросят, но это бывает совсем редко. Вы же не везете ничего такого?
— Нет, — отвечает Берт, отходя в сторону.
Таможенник пропускает подопечных Марка с завидной легкостью, «Кажется, пронесло»,—думает он, и напрасно—под мышкой у толстой миссис Файф обнаруживается тоже не тоненькая книга «Россия — загадка без тайны», известный отчет одного промаявшегося в Москве три с лишним года западного корреспондента.
— Форбидн,—говорит таможенник.— Ай маст тейк ит фром ю. Анти-совьет литрача форбидн конфискейшн.
— Марк! — взывает американка. — Вы не могли бы поговорить с этим молодым человеком? Я ее только что купила—девять девяносто пять! В твердом переплете! И половины не прочла! Она совсем не антисоветская!
— Совсем не антисоветская,—поддакивает мистер Файф,—и совсем новая. Марк разводит руками. — Жаль, миссис Файф. С другой стороны, вы же не прятали свою книжку? Ну и отлично! Получите квитанцию, а будете улетать—и книгу вернут.
— Мне она сейчас нужна!—гневается миссис Файф.—Проводите меня к начальнику таможни.
— Ноу, чиф нау абсент, хир, тейк ёр ресит, миссис! — втолковывает ей таможенник.—Слушай, объясни этой засранке, что я мог бы книгу и без квитанции забрать, пусть спасибо скажет!
По ту сторону барьера прислушиваются к сваре Клэр Фогель и еще одна дамочка средних лет. Миссис Файф, сдавшись, прячет в сумочку квитанцию и с оскорбленным видом присоединяется к группе. Хитрый Марк, между прочим, беззастенчиво ей соврал—уезжать группе предстояло из Ленинграда, и никто, разумеется, не станет возиться с пересылкой туда этой несчастной книги. Жаль. Такого рода чтиво частенько доставалось в подарок Марку, а отобранный репортаж был, кажется, не из самых глупых.
Загружен багаж, автобус урчит у подъезда, а через десять минут уже мягко катит по вечереющему шоссе с самой высокой концентрацией рекламных щитов в Советском Союзе—меха, часы, хлопок, станки, лекарства, черная икра, водка. Над пустынным полем буйствует, обещая хорошую погоду, безоблачный кровавый закат, и утомленные пассажиры затихают, заглядевшись. А Марк устраивается поудобнее на своем вертящемся кресле и, распутав длинный шнур микрофона, просит внимания.
— Дамы и господа,—говорит он, щеголяя и манерным обращением, и отличным выговором, — повторю для тех, кто забыл или не расслышал, что моя фамилия Соломин, что зовут меня Марком, я сотрудник Конторы по обслуживанию иностранных туристов, и мне поручена ваша группа на все три предстоящие недели. — Он переждал возгласы вежливого энтузиазма. — Рад
— Еще бы! — отвечают ему почти хором.
— Вот и хорошо, сейчас отдохнете. Направляемся мы в гостиницу «Украина»...
— Э-э,—пыхтит мистер Файф,—а нам говорили в агентстве, что мы будем в «России» или в «Метрополе»... что они самые лучшие...
— И вы поверили?—укоризненно восклицает Марк.—«Украина» в сто, да что там, в тысячу раз лучше! И тише, и нарядней, и потолки высокие... К тому же она занимает один из знаменитых московских небоскребов, тех самых, — время показать некоторый либерализм, — которые у вас прозвали свадебными пирогами... Сейчас приедем, определитесь по номерам, потом перекусим, а потом можете сладко спать до полдевятого утра... Мы приближаемся к Москве с северо-запада, по Ленинградскому шоссе. Направо, обратите внимание, памятник, стилизованный противотанковый еж, отмечающий место, где в тысяча девятьсот сорок первом году были остановлены немецкие войска... Да-да, именно так близко они и подошли тогда к столице... Программа у нас насыщенная. Завтра утром объезжаем на автобусе весь город, после обеда отправляемся в Третьяковскую галерею. Послезавтра встанем пораньше и пойдем в мавзолей Ленина, затем в Кремль, а повезет—и в Оружейную палату. Вечером—цирк. На третий день—музей имени Пушкина, уникальная коллекция импрессионистов, краткий тур по московскому метро—-это, дамы и господа, восьмое чудо света,—вечером ужинаем в одном из лучших ресторанов Москвы, в среду утром вылетаем в Сочи. На лобовом стекле нашего автобуса, обратите внимание, всегда будет картонка с номером 66—видите? Дома слева—это еще не Москва, нет, это город Химки, но еще минута... секунда... вот мы пересекаем кольцевую автомобильную дорогу длиною в 109 километров, которая обозначает границу города, и оказываемся уже в Москве, вон на том плакате написано: «Превратим Москву в образцовый коммунистический город! »
— Что бы это могло значить, Марк?—осведомляется молодой американец в футболке с веселеньким «Люблю Нью-Йорк».
— Приезжайте лет через двадцать, увидите,—туманно отвечает Марк. — Мой английский? Ну что вы, он мог бы быть и получше. В Москве я его и выучил, да, в Институте иностранных языков.
— А в Америке вы бывали?—это уже кто-то другой.
— К сожалению, пока нет,—обворожительно улыбается Марк.— Кстати, давайте-ка соберем все ваши паспорта и путевки. Всеми гостиничными хлопотами я буду заниматься сам, для этого перед приездом в каждый следующий город вы должны сдавать мне паспорта, а наутро получать их обратно. Нет, мистер Грин, декларация ваша мне не нужна. Не потеряйте—она вам потребуется при выезде.
В одной стопке у Марка двенадцать американских паспортов, схваченных американской же резинкой, в другой—восемь путевок в глянцевых обложках с лжеправославными куполами. Ух. Первое знакомство прошло, пусть теперь по сторонам поглазеют. А переводчик покуда пролистает документы, попытается всех запомнить в лицо, чтобы завтра уже называть всех по именам. Давешняя дамочка, прислушивавшаяся к русской речи,— Люси Яновска, то бишь Яновская, конечно, пятидесяти лет, место рождения город Лемберг, да-да, знаем мы эти Лемберги. Город Львов это теперь, матушка, исконная советская земля, скажи спасибо, что вовремя успела драпануть в свою Америку. Парень в футболке —Гордон Митчелл, жена его Диана, бизнесмен с медсестрой, мужик вроде свой, хоть и не без ехидства... переглядываются, хохочут, сидят в обнимку... Алэн Грин, семидесяти двух преклонных лет. Уже третью пленку в аппарат зарядил бойкий старичок.