Младший научный сотрудник 2
Шрифт:
Сам же капитан ложиться никуда не собирался, а просто зашёл за ствол здоровенной каменной берёзы, на Камчатке почти ничего из деревьев больше и не росло. Прошли томительные полминуты, затем земля ощутимо подпрыгнула, подрожала немного и успокоилась.
— Отбой, — тут же скомандовал капитан, — встали, отряхнулись и проследовали за мной.
— А что это было-то? — справилась всё та же любопытная пассажирка.
— Учебные стрельбы, — коротко бросил капитан, — не рассчитали мы немного время прилёта сюда.
Мы прошли мимо какого-то
— Сейчас на нём и улетите, — пообещал капитан.
— А куда? — это уже я подал голос, — до Хабаровска или Владика он явно не доберётся.
— В Магадан, — любезно сообщил мне капитан, — там заправитесь и тогда уже в Хабаровск.
— От качки страдали ЗеКа, — немедленно всплыли у меня слова известной песни, — ревела пучина морская, вдали нам светил Магадан, столица Колымского края.
— Именно так, — одобрительно посмотрел на меня он, — наш фольклор ты хорошо знаешь.
— Товарищ капитан, — решил уж я расставить последние точки на ё, — а что там с этим корейским боингом? Отправили их тоже на родину или как?
— Много будешь знать, — наставительно ответил он, — плохо будешь спать, — а потом всё же добавил деталей, — радио включи, там всё расскажут.
— Где ж я тут радио возьму? — взволновался я, — в этой дыре.
— Это не дыра, — строго посмотрел он на меня, — а советская воинская часть. У диспетчеров можешь спросить, вон там, минут двадцать до посадки ещё есть.
Я поставил чемодан на пыльную бетонку и отправился в деревянную домушку с антеннами сверху, где по уверениям начальника имелось радио. Сергей подумал и присоединился ко мне, а все остальные остались ждать объявления посадки на свежем камчатском воздухе.
Внутри эта избушка оказалась разделена на отдельные клетки, но искать кого-то и спрашивать про радиоприёмник оказалось излишним, оно и так было там включено на полную громкость.
— Передаём последние известия, — сказало радио голосом Анны Шатиловой, — сегодня в 19 часов по московскому времени на первом канале состоится показ пресс-конференции с пассажирами самолёта Корейских авиалиний. Все пассажиры живы и здоровы и ожидают отправки в пункты своих назначений. В Кремле состоялось награждение группы работников сельского хозяйства, ордена им вручил товарищ Брежнев. Со стапелей Адмиралтейской верфи в Ленинграде сошёл на воду атомный ледокол «Севморпуть». Из Москвы в Монреаль вылетела сборная СССР по хоккею для участия в Кубке Канады. А теперь эти и другие новости в подробном изложении.
Дальше мы с Сергеем слушать не стали, а развернулись и вернулись к нашей команде.
— Ну чего там говорят-то? — спросила
— Всё отлично, — ответил я, — в тайге. Выигран матч СССР-ФРГ.
— Правда? — изумилась она, видимо творчество Владимир-Семёныча она знала не совсем твёрдо, — наши с немцами играли?
— Это была шутка, — не стал я расстраивать её, — а так-то сказали, что всех пассажиров боинга куда-то там доставили и сегодня по телевизору покажут большую пресс-конференцию с ними.
— Ну и слава богу, — обрадовалась она. — А с неба-то что сейчас падало, я не очень поняла? — продолжила расспросы она.
— Боеголовки баллистических ракет, — любезно просветил её я, — их обычно из Плесецка запускают, если наземные, или из Баренцева моря, если морские. Они и летят через всю страну, а тут приземляются… и специально обученные люди замеряют точность прицеливания, круговой разброс и всё такое…
— А если б они немного сильнее отклонились и на нас попадали? — продолжила долбить она меня.
— Тогда бы плакать пришлось, — отвечал я, — но ведь они не отклонились же? Так что можно веселиться и петь песни.
И в этот момент нам замахали руками от АНа, заходите, мол, к нам на огонёк — такая вот тут была упрощённая процедура посадки. Мы не стали ждать повторного приглашения и резвой трусцой отправились к заднему люку АНа, из которого на землю спустили простую железную лесенку, трапов к этому типу воздушных судов не полагалось.
Глава 20. Катастрофа
Внутри всё было аскетично и по-минималистски — никаких ящиков под багаж, никаких вентиляторов и подсветки, зато имела место целая стюардесса, немолодая и некрасивая, но в форме Аэрофлота. Чемоданы мы оставили в кладовке при входе, уселись на свободные места.
Взлёт тоже прошёл буднично, командир судна не счёл нужным что-то там объявлять по громкой связи (по-моему её тут и не было, этой громкой связи), а просто закрылся задний люк и мы покатились к началу полосы. А потом взяли и взлетели со страшным рёвом, шумоизоляцией в этих типах самолётов не заморачивались.
— Ну что, — сказал мне Серёга после взлёта, — за это дело можно бы и по сто грамм принять.
— За какое, за это? — уточнил я.
— За отлёт с Камчатки, чтоб она сгорела вместе со всеми вулканами и полигонами, — ответил он.
— Так ещё же не улетели, — показал я ему в иллюминатор, где внизу простирались всё те же горы, местами покрытые снеговыми шапками. — Давай хотя бы до Магадана подождём.
Сергей уныло согласился, а я тем временем поневоле прислушался к болтовне нашей спутницы, той самой любопытной особе. Она обращалась к своему соседу по ряду, мужику средних лет и какой-то усреднённой наружности… глазу не за что зацепиться — вот таких, подумал я, берут в службу наружного наблюдения, наверно, чтобы сливались с толпой.