Младший научный сотрудник
Шрифт:
— А чего сеять-то будем? — проявил любопытство я.
— Ячмень, чего же ещё, — посмотрел на меня, как на слабоумного, Васильич. — Технология значит, такая, вдвоём берёте мешок с зерном и высыпаете его в левый отсек сеялки, вот сюда — и он похлопал по нужному месту. — Потом берёте мешок с нитрофоской, вот такой, — и он пнул грязную кучу, валявшуюся чуть в стороне, — и высыпаете в правый отсек.
Мы с Аскольдом честно пытались вникнуть в эту хитрую науку.
— Потом один из вас становится на закорки,
— А если неравномерно будут? — задал вопрос Аскольд
— Тогда разравнивать надо, вот этой лопаткой, — и он протянул ему деревянный совочек, точь-в-точь такой, каким детки в песочнице играют. — Руки в механизм не совать, а то оторвёт что-нито, отвечай потом за вас.
— В общих чертах понятно, — сказал я.
— А ты не торопись, я ещё не закончил, — сдвинул брови Васильич, — делаю круг, тогда второй на закорки становится, а первый отдыхает. Закончим с этой кучей, переедем на другой конец поля, там ещё одна есть. Вот теперь всё — за работу, парни.
И он похлопал для верности руками, на которых болтались рукавицы, совсем как футбольный тренер, закончивший предматчевую установку.
— А нам рукавицы не полагаются? — спросил Аскольд между делом.
Васильич хэкнул, но залез на своё рабочее место и выудил откуда-то там две пары рукавиц. Мы дружно их надели и так же дружно высыпали два мешка в отсеки сеялки — до верху там ещё осталось с десяток сантиметров.
— Ещё полмешка зерна, — скомандовал тракторист.
— А нитрофоска? — спросил я.
— Нитрофоска мне по..й, — кратко обрисовал ситуацию тот, — главное зерно чтоб было.
Ну а дальше Аскольд прыгнул на запятки, а я сел на мешок и вытащил из кармана Литературную газету — как знал, что пригодится…
– ---
— Чего пишут? — спросил у меня Аскольд, когда они вернулись с круга.
— Про Фольклендскую войну в основном, — ответил я, — и еще вот здоровенная статья Проханова о наших подводных лодках.
— Щас моя очередь отдыхать, почитаю, — довольно сказал он, отбирая у меня Литературку.
А Васильичу тем временем на удобрения было также по..й, как и в начале — в результате мы на второй круг отправились совсем без нитрофоски. Стоять на запятках сеялки было даже немного прикольно — затраты энергии почти что нулевые, знай только разгребай верхний уровень, чтобы ровно было. И ветерок обдувает, отгоняя особенно назойливых слепней.
— Ну что, понравился Проханов? — спросил я у Аскольда, когда мы подрулили к мешкам.
— Больно цветисто что-то, — отвечал тот, — не статья, а стихотворение в прозе. Про Фолькленды интереснее… наваляли таки аргентинцы англичашкам, жаль сдулись в конце.
— Кончай болтать, — бросил недовольную реплику Васильич, — до обеда ещё два
Глава 15
С обедом нас не обманули, ну разве что на пять минут задержались — на этот раз еда была не с нашей кухни, а с колхозной, но набор тот же самый, суп и компот.
— Руки бы помыть, — сказал в раздумье Аскольд, — мы ж не ячмень, чтобы нитрофоску внутрь принимать…
— Где я тебе воду возьму? — сварливо сказала колхозная повариха, — вон вытри об лопухи, если приспичило.
Пришлось вытереть руки об лопухи… но суп был выше всяких похвал, густой и наваристый, и мяса туда не пожалели. Повариха собрала пустые тарелки со стаканами, и ГАЗон умчался обратно в центральную усадьбу. А Васильич строго сказал нам обоим:
— Хорош рассиживаться, переезжаем на дальний конец поля, — и махнул рукой в том направлении.
Переезд занял добрых четверть часа — здесь возле небольшого перелеска имела место новая куча мешков с зерном и нитрофоской, а чуть подальше была какая-то деревушка, заброшенная, судя по выбитым стёклам и проваленным крышам.
— Что за деревня-то? — спросил я у Васильича.
— Петуховка раньше называлась, — ответил он, — лет десять уже тут никто не живёт.
— Но посмотреть-то можно? — справился я.
— Смотри, жалко что ли, — усмехнулся тракторист,— только люди бают, что тут домовой завёлся.
— Ух ты, — восхитился Аскольд, — в натуре домовой что ли? А как он выглядит?
— Маленький, лохматый и с кривыми зубами, — ответил тот, — но я бы тебе не советовал на него смотреть.
— А почему? — поинтересовался я.
— Сглазить потому что он тебя может… потом будешь ходить сглаженный, как этот… как Кузьма из Полосатого.
— И что там случилось с Кузьмой? — продолжил пытать его я.
— Потом расскажу, — буркнул Васильич, — работу надо делать.
Мы с Аскольдом засыпали положенное в сеялку, он прыгнул на запятки, его очередь пришла, а я остался один между берёзовой рощицей и деревней Петуховкой. Делать в ближайший час всё равно нечего было, поэтому я наплевал на предупреждения тракториста и направился в деревню.
Тут собственно одна улица и была, и я даже прочитал её название на сохранившейся у первого же встреченного дома табличке — «Улица Советская» она называлась, а номер дома был пятый. Туда я и заглянул для начала… окна и двери у этого дома были крест-накрест заколочены, но задняя дверь, на скотный двор которая, была расхлебянена полностью. Я и зашёл на этот скотный двор… никакого скота, там естественно не осталось, в углу был хлев, видимо для свиньи, слева насесты для кур, а прямо сеновал с полусгнившим сеном. Пахло запустением и мерзостью.