Младший научный сотрудник
Шрифт:
— Где ж вы в этом колхозе сыр-то раздобыли? — удивился я.
— Где-где, — ушла от ответа Нина, — места знаем.
И они вдвоём быстро исчезли с берегов Белуги, а я посмотрел влево-вправо и решил присоединиться к Паше Чиркову, киноману и владельцу личного видеомагнитофона — может чего нового от него узнаю.
— Привет, Паша, — сказал я ему издали, — как жизнь?
— Бьёт ключом, — уныло ответил он, — гаечным. Допрыгался, говорят, твой напарник до точки.
— Есть такое мнение, — не стал отпираться я, — если задаться целью дойти до точки, то в конце же концов можно её и выполнить…
— Если место в бане освободится, — продолжил он, — то я на него первым в очереди буду.
— А не боишься, — спросил я, — вдруг по той же кривой дорожке двинешься, что и Аскольд?
— Нет, не боюсь, — вздохнул он, — я в приметы не верю. И жить предпочитаю не в общаге по 20 рыл на комнату, а немного посвободнее…
Логично, подумал про себя я, но эту тему развивать не стал и плавно перепрыгнул на кино.
— Ты, говорят, на все кинофестивали мотаешься — на каком последнем был?
— Так на Московском же, — Паша и сам обрадовался смене темы, — в прошлом году. В этом нет, они по нечётным годам проходят.
— И что там запомнилось?
— Ну конкурсная программа сам понимаешь, какая там бывает… сплошной соцлагерь плюс прогрессивные кинодеятели из стран капитала… плюс Тегеран-43.
— Он вроде и победил, это Тегеран?
— Да, победил — попробовало бы жюри не дать первое место прогрессивной антифашистской ленте, да ещё и с Аленом Делоном. Самое интересное там как всегда во внеконкурсной программе было.
— И что там было вне конкурса?
— Загибай пальцы, — довольно отвечал Паша, оседлавший любимого конька, — Электрический ковбой этого… Поллока, с Редфордом и Джейн Фондой в главных ролях…
— Угу, — поддакнул я, — Поллок это который «Три дня кондора»?
— Самый он… Ковбой этот не сказать, чтобы сильно увлекательное кино, про бывшего участника родео, а ныне алкаша… но Рэдфорд с Фондой вытягивают его, ладно… эротическая сцена между ними минут на десять опять же…
— А ещё что загибать? — поторопил я Пашу.
— Аааа… — начал вспоминать он, — можешь сразу два пальца загнуть — Бельмондо в «Игре в четыре руки» и Челентано в «Бинго-Бонго». Развлекалово, но высокого уровня, нашим киношникам до этих картин, как до Луны.
— Так-так-так, — начал вспоминать я, — Игра это вроде бы про Венецию…
— Точно, Бельмондо там играет традиционного весёлого мошенника, такого Остапа Бендера французского разлива — вот он и резвится на фоне венецианских каналов и собора святого Марка.
— А Бинго-Бонго это по-моему современный Маугли? — припомнил я.
— Откуда знаешь? — подозрительно посмотрел на меня Паша. — Его у нас только осенью прокатывать будут.
— По голосам кажется что-то слышал, — увильнул я от ответа. — А из артистов кого-нибудь видел вживую?
— А как же, — довольно ухмыльнулся Паша, — Мастрояни видел, вот как тебя, а ещё Камаки Курихару и Олега Видова, у него даже автограф взял.
– ---
Через час я сидел на лавочке и уминал двойную порцию макаронов с сыром — не обманула Нина, выдала все в соответствии с обещаниями. По телевизору показывали вторую серию «Миража», где незадачливые грабители пытались откупорить запертый броневик с деньгами. Аскольд завалился спать и на ужин даже не сделал попытки выйти. Паша с приятелями уселся играть в преферанс по копейке за вист, звали меня, но я отбрехался — игрок из меня тот ещё. А завтра предстоял председательский суд над проштрафившимся Аскольдом… и ещё Оля пригласила меня вечером сходить за грибами.
Ладно, вздохнул я, было утро и был вечер — день первый закончился и хрен бы с ним, завтра должно быть светлее, чем вчера… хотя кому и почему оно должно, это большой вопрос…
Глава 13
Суд Соломона, праведный, но беспощадный
А Аскольд раньше меня проснулся и даже сбегал на речку, как я понял. Когда я вышел из своей бани на свет божий, он делал что-то вроде зарядки, переходящей в боксёрский бой с тенью.
— Боксом занимался? — спросил я, повиснув на подобии турника.
— Было дело, — буркнул он, проведя особенно эффектную двоечку по воображаемому противнику.
— Что вчера было, помнишь? — продолжил я.
— В общих чертах, — ответил он, садясь на лавочку, — если ты расскажешь, так и совсем всё вспомню… кстати, у тебя нет запасной майки или рубашки? Я вчера свою посеял где-то… вместе с грибами.
— Значит кое-что помнишь, — констатировал я, потом вытащил белую майку из рюкзака, протянул ему и начал рассказ…
— Короче вот так оно всё и случилось… сегодня, как Али-Бабаевич сказал, тебя потащат на разбор к Пугачёву. Как этого… как Гринёва в Капитанской дочке.
— И чего я там делать буду? — спросил он.
— Оправдываться, я так думаю, — ответил я после недолгого размышления, — если грамотно отбрехаешься, то возможно тебе вчерашнее сойдёт с рук…
— А если неграмотно?
— Тогда обратно в институт вышлют, а вдогонку бумагу с описанием твоих подвигов — а в институте могут и из комсомола вышибить… запросто.
— Значит, надо отбрёхиваться, — уныло сказал Аскольд, — поможешь?
— Слушай, — пришла мне в голову одна мысль, — у тебя же родители в КГБ работают — один звонок им и они всё устроят в лучшем виде.
— Только мать, — поправил меня он, — там работает. Отец уже давно в отставку ушёл.
— Ну всё равно немало, целая мать у тебя в чекистах, поди подполковник уже…
— Майор, — всё так же уныло отбивался Аскольд, — и не буду я ей звонить по таким пустякам, сам разберусь.
— Ну тогда пошли завтракать, а ты тем временем продумывай план обороны от пугачёвского наезда.