Мне – 65
Шрифт:
Еще Горбачев печально отметился в борьбе с алкоголизмом, велев вырубить по всей стране виноградники. В анекдотах сразу отметили самую заметную особенность генсека: никогда не говорить ни «да», ни «нет», а «я посоветуюсь дома с Раисой Максимовной и тогда смогу ответить».
Но удержать страну от развала уже не смог, и развалили ее… книги. Книги, которые начали спешно публиковать в результате «гласности». Страна по-прежнему голодает, по-прежнему недостает абсолютно всего: от шагающих экскаваторов до иголок, но повеяло ветерком свободы – из печати выходят ранее запретные книги Солженицына, Гумилева, Ахматовой, косяком пошли воспоминания репрессированных, начали
Да, чтобы в страну хлынули товары с Запада, должно пройти время. В магазинах по-прежнему пусто, но книги начали издавать немедленно, и этого хватило, чтобы страна сделала окончательный выбор. Возможно, для нормальной европейской страны нужно заполнить магазины и резко повысить зарплату, чтобы народ предпочел именно этот строй, но для России именно свобода чтения оказалось решающим доводом.
Горбачев вел борьбу не только с пьянством, вырубая виноградники, но и с тлетворным образом западного образа жизни, проникающего уже не ручейками в СССР, а хлынувшего бурными реками. К примеру, с порнографией, в которую занесли все фото, книги, фильмы – где присутствовала обнаженная или даже полуобнаженная натура.
Особенно свирепствовали в отношении тех, кто успел обзавестись видеомагнитофоном. Милиция перестала обращать внимание на участившиеся грабежи и убийства, зато с утра до ночи собирала сведения о людях риска, купивших эту вещь проклятого Запада, хотя и собранную советскими людьми на советском заводе и купленную за рубли в советском магазине.
Днем собирали сведения, а вечерами выходили за охоту. Следили за окнами жертвы, ждали, когда там погаснет свет, что значит – сели, гады, смотреть порнуху… а что же еще стоит смотреть? После чего заходили мелкими группами в дом, вырубали по всему зданию электричество и, оставив одного стеречь рубильник, чтобы никто не включил раньше времени, врывались, выбивая кувалдой двери, в квартиру жертвы.
Свет приходилось вырубать, объясняю для нового поколения, чтобы кассета застряла в лентопротяжном механизме. Освободить ее в неработающем видеомагнитофоне – непросто, занимает время, этого как раз и не давали сделать молодцы, кувалдой вышибающие двери.
А дальше просто: по рации передавали, что уже можно врубить свет, и с торжеством вытаскивали кассету. Практически любой западный фильм объявлялся порнухой. К примеру, в печати широко освещался показательный процесс по поводу одного мерзавца, который осмелился – подумать только! – смотреть гнуснейший порнографический фильм «Крестный отец». Этот гад получил заслуженные пять лет строгого режима… А потом в той же печати через пять лет промелькнуло скромное сообщение, что закон о запрещении смотреть в домашней обстановке любые фильмы наконец-то отменили и что отмена как раз совпала день в день с полным отбытием срока тем показательным гадом, который, оказывается, вовсе не гад, а просто нормальный человек, который смотрел, что удивительно, вовсе не порнуху, а кинематографический шедевр мирового уровня!
Так что, когда Михаил Сергеевич в очередной раз выдвинет свою кандидатуру в президенты России, напомните ему и про вырубленные виноградники, и про этих вот сволочей, с которыми он так рьяно боролся. И которых сажали за то, что смотрели фильмы с обнаженной натурой. И которых не спешили освобождать досрочно за хорошее поведение, как сплошь и рядом поступали с убийцами, насильниками, грабителями.
О том, что и государственники и «оппозиция» – лишь умело устроившиеся в обществе люди, устроившиеся совсем не по таланту, а по гибкости совести и ловкости лизания, говорит их судьба после краха Советской власти. Казалось бы, вот наконец-то свобода, пишите и публикуйте все то, что у вас в столах, а также все то «лучшее, что было вычеркнуто бесчеловечной цензурой»! Но оказалось, что и в столах ничего нет, одни разговоры, и цензура вычеркивала как раз дрянцо, а не шедевральные строки.
И разом погасли все те имена, которых превозносила как власть, так и якобы оппозиционная интеллигенция. Оказалось, что это всего лишь «устроившиеся». Если бы среди них оказался хоть один в самом деле талантливый или хотя бы чуточку одаренный, он писал бы и публиковался еще чаще, а произведения без цензуры расцвели бы, к радости и ликованию читателей. Умолкли, умолкли все! А если какой одиночка еще и пробовал публиковать свои новые шадервы, то разочарованная публика сразу видела, что без поддержки партии или, наоборот, оппозиции – далеко, ох как далеко этим вещам до шедевров!
И – спадал флер очарования отважных ратоборцев с властью.
В моем детстве мы ходили бить тюринских и расшкинских. Потом – городских. Такой же рецидив в Москве в начале перестройки, когда одно время парни из крохотных Люберец держали в страхе всю Москву. Отличительная их примета: клетчатые штаны. В самой Москве находились умники, что решили смимикрировать и тоже пошили клетчатые штаны, чтобы боялись. Но так как ходили в одиночку, их тут же ловили и жестоко избивали, мстя.
Потом, конечно, центровые собрались и вломили люберецким раз, другой, третий. Все-таки в центре больше крутых парней, больше настоящих спортсменов, а не просто качков. Не помогли люберецким ни их подвалы с железом, ни засланные в их ряды для поддержки группы из КГБ: их мочили и размазывали по стенам так же просто, как и тупых качков, тем самым доказывая, что народ страшился мрачной славы КГБ, а сами кэгэбэшники оказались, тьфу, слабаки, трусы и, как показали события вскоре, во многом предатели и перебежчики.
Появились пластмассовые бутылки. Народ рассматривал как диковинку: легкие, из какой-то синтетики, неважно какой, но сразу же пошли слухи, что эта пластмасса ядовита и тот, кто покупает в таких емкостях, вскоре отравится.
Но нам жизнь не дорога, покупали. Из-за этих бутылок происходит другой болезненный перелом в сознании: пластмассовые бутылки оказались одноразовыми! Их нельзя, вот горе, сдавать в приемные пункты. Их там просто не принимают. Их надо, подумать только, выбрасывать. Даже слово такое поганое появилось: утилизировать.
Сперва такие бутылки все же накапливались. К любому зайди, у него этих бутылок… Тем более что пришло и другое полезное новшество: эти пластмассовые бутылки вскоре начали оснащаться не привычными уже жестяными колпачками, а пластмассовыми крышечками, что держатся на резьбе. Причем сразу видно, что никто не открывал бутылку с самого завода, там такое крепление, а если попытаешься открыть, то – щелчок, тоненькая полоска пластмассы, что удерживает пробку в неподвижности, рвется. Крутишь дальше, пробка по резьбе уходит вверх. Использовать ее можно многократно, так что хозяйки старались покупать всякие экзотичные пепси и кока-колы в больших емкостях, а потом держали в них домашние продукты.