Мне – 65
Шрифт:
– Педвуз!
– Отлично, – сказал он. – Подыщи фотографии три на четыре или сходи сфотографируйся, это на студенческий билет, а все документы и заявление от твоего имени мы сами сделаем.
– И заявление?
– Да, – повторил он сердито. – Я же знаю, что от тебя вовек не дождешься.
Через месяц я поехал проведать маму, а заодно зашел в педвуз и узнал, что уже прошел экзамены и зачислен в студенты первого курса. Среди учащихся оказался еще один из породы самцов: мелкий сельский парнишка, очень робкий и стеснительный. Остальные же все – вчерашние десятиклассницы сельских школ, чистенькие, ненакрашенные, с длинными толстыми косами до пояса, глупенькие и наивные.
Ректор сообщил, очень стесняясь, что экстерн у них запрещен, меня могут только провести по всем курсам, не предъявляя никаких требований. Нужно только дважды в год появляться в стенах института и хотя бы разок пройтись по коридорам, чтобы меня увидели. Условие обременительным не показалось, тем более что гостиницу я снял рядом с педвузом, прекрасный просторный номер, да и все складывается как нельзя прекрасно…
Так я, приезжая дважды в год на сессии, дошел до конца третьего курса, оставалось немного, вот-вот у меня окажется без всяких трудов диплом о высшем образовании, но тут грянула перестройка, пошла набирать обороты, наконец-то наступил тот строй, когда от человека требуют показать не бумажку, а то, чего он стоит, и я махнул на институт, что не больше чем развлечение, да и то самого простенького нижепоясного уровня, больше в свой педвуз не показывался.
Пошли слухи о видеомагнитофоне, смутные, противоречивые, даже невероятные. Но ведь когда-то не верили в возможность простого магнитофона, однако же речь удалось записывать, теперь это просто, у всех дома кассетные магнитофоны. Но видео… Еще понятно, как можно записать речь… хотя нет, непонятно, но уже привычно, а вот как записывать изображение, картинку? Непонятно, никто не может объяснить.
Но все-таки первые видеомагнитофоны, «Электроника-12», появились в продаже, и разговоров о них стало еще больше. Правда, в продаже появились не в свободной, их, как и все ценное, можно было только «доставать», и вот я, который никогда ничем от Союза Писателей не пользовался, кроме «Книжной лавки писателей», написал заявление, что видеомагнитофон мне нужен для работы, что я буду записывать нужные телепередачи и внимательно по несколько раз просматривать для писательского анализа…
Меня записали на очередь, и всего через полгода пришла открытка из магазина «Электроника» с извещением, что я могу прийти и выкупить. Когда все процедуры с оформлением документов и подтверждением моего права купить вне очереди закончилось, я уплатил 1200 рублей, столько стоит «Электроника-12», и вышел на улицу. Там сразу же начали подбегать шустрые ребята и предлагать мне за него три тысячи. Кстати, средняя зарплата тогда по стране была сто двадцать рублей. Так что первый советский видеомагнитофон обошелся мне в десять месячных зарплат среднего советского инженера.
Забегая вперед, скажу, что первый компьютер, 286-й, с тактовой частотой в три мегагерца, обошелся в четыреста зарплат инженера.
В продаже были советские видеокассеты, ценой пятьдесят рублей, и немецкие – за шестьдесят. Я, как бы хорошо ни зарабатывал на литературе, но прикидывал: сколько смогу купить кассет за месяц, чтобы не остаться голодным.
Этот видеомагнитофон был огромным ящиком, что едва-едва влезал в самый огромный из чемоданов. А запихивать приходилось часто: чтобы переписать фильм, надо тащить на другой конец города к такому же счастливому обладателю этого чуда.
Через несколько лет появилась новинка «Электроника-15», немного компактнее. В продаже стали появляться, в комиссионных, японские видеокассеты. Более того, если первые видеокассеты были по тридцать минут и по часу, то эти уже по полтора часа, а потом даже по два.
Это удивительно, невероятно, волшебно, но – наступил совсем другой мир! Если по телевизору фильм надо еще дождаться, не пропустить, а потом сиди и смотри, не отвлекайся, то теперь пришла абсолютная развращающая свобода! Кассету с фильмом можно запустить в любое удобное время. Более того – в любой момент можно остановить, пойти на кухню, поставить чайник, а потом вернуться и запустить с того момента, на каком остановил. Более того, можно перемотать пленку назад и рассмотреть эпизод или движение внимательнее…
Это дивный невероятный мир!.. Кассеты идут нарасхват. Кассеты советского производства продаются по-прежнему по пятьдесят рублей, а импортные – уже по восемьдесят. При средней зарплате в сто двадцать рэ в месяц это было, как мы считали, очень неплохо. Кто мог предположить, что это сверхчудо, действительно чудо из чудес… вспомним кинопередвижки черно-белого кино!.. что это чудо исчезнет с той же скоростью, с какой ворвалось в наш мир?
Исчезнет, устарев.
Генсек Брежнев, которого называли не иначе как Леонид Ильич, постепенно терял связь с реальностью, уже повесил себе на грудь четыре звезды Героя Советского Союза, а также все ордена и медали, какие только существуют. По несколько штук. А потом перешел на иностранные. За рубежом быстро раскусили эту детскую слабость к побрякушкам и награждали его по каждому поводу и без повода: жалко, что ли? Зато этот маразматик за красивый орден уступит какую-нибудь страну в Африке или, наоборот, пришлет на пару десятков миллиардов долларов больше оборудования и оружия в арабские страны…
В конце концов места для орденов на мундире уже не оставалось, разве что цеплять на спину и на брюки. Наконец он преставился, как и все советские генсеки: на работе. Единственный из всех наших отцов нации Хрущев – умер на пенсии, но не сам ушел, а отстранили в результате переворота, а так и Хрущев впал бы в маразм на посту генсека и успел бы наломать дров, уже не отличая правую руку от левой, как было с Брежневым.
После Брежнева пришел не Горбачев, как думают многие, как после Сталина – не Хрущев. Генсеком избрали Черненко, этот прогенсекствовал совсем недолго, ничем не отличился, а когда помер от старости, тоже на боевом посту, на его место встал Андропов, глава КГБ.
Этот начал с того, что постарался закрутить гайки. Для начала банды в штатском стали останавливать всех на улицах и проверять, почему не на работе. Ужесточили условия приема на работу и вообще ужесточили везде и все, до чего смогли дотянуться.
Но помер и он, тоже на боевом посту, как и товарищ Сталин. Тогда старичье в Политбюро то ли совсем вышли из ума, то ли решили всерьез похоронить СССР, но избрали генсеком такое странное и нелепое существо, сразу ставшее предметом насмешек, как Михаил Горбачев.
Этот начал с того, что объявил перестройку, ускорение и гласность. Ускорение должно было бы выражаться в том, чтобы догнать и перегнать Америку, я сразу вспомнил мое детство и станки «ДИП», то есть «Догнать и перегнать», на которых работал в юности. Еще тогда говорили, что догнать догоним, но перегонять постыдимся, чтобы американцы не видели наши голые задницы.
Гласность по-горбачевски выразилась в том, что когда случилась чернобыльская катастрофа, и весь мир кричал и писал о ней, когда радиоактивное облако покрыло всю Европу, то у нас в печати только через две недели в газете промелькнуло скупое сообщение: мол, на Чернобыльской АЭС случилась небольшая утечка радиации, не волнуйтесь, все путем. И потом с такой неохотой, под давлением неопровержимых улик, начали скупо цедить сквозь зубы о небольшой такой, совсем крохотной аварии, прям-таки пустячке, не стоит о нем даже разговаривать, что вы, право…