Мне – 65
Шрифт:
Я кивнул на второй комп.
– Видишь шнур? Мы по локалке режемся. Но чаще вдвоем идем бить гадов. Я с мечом впереди, она с луком за моей широкой спиной. А когда я бью мелких гадов, она все собирает в сумочку, лечит меня, вовремя подбрасывает аптечки… Вдвоем красота! Попробуй.
Сказал и осекся, в глазах Миши заблестели настоящие слезы. Ну что я такое ляпнул, не подумав, он же сказал, как жена смотрит на комп, такую не переделаешь…
Очень люблю сам делать сценарии. Начал с Warcraft’а, понравилось. Мои карты оказались куда интереснее, чем те, что делали умельцы из Близзарда, я еще тогда ощутил, что все игры делают пока что одни программисты, в командах недостает не только художников, но, самое главное, – умелых сценаристов.
И потом, когда начали появляться игры уже отечественных команд, снова убедился, что программисты у нас великолепные, но абсолютная дурость и неумелость тех, кто должен придумывать игры, все их талантливые наработки превращает в навозные кучи.
Первые книги делались энтузиастами. К примеру, рисунки к первым «Троим» и «Ярости» делал совершенно бесплатно талантливый художник Вадим Кондратьев. Это уже потом, через несколько лет, когда встали на ноги, смогли заплатить, но в начале все работали над проектом, не думая о пачках баксов.
Кондратьев решил опробовать «мыльницу», начал фотографировать когда мы с Лилей вышли его провожать. Я усадил Лилю на плечи, она визжала в страхе, он снимал, но здесь слишком густая тень от деревьев, я перешел на другую сторону улицы, там солнечно, и пока переходил через проезжую часть, машины отчаянно сигналили при виде такого зрелища, Лиля верещала.
Я встал на одной ноге, вторую загнул в йоговской позиции, положив стопу на колено. Это фото поместили на заднюю обложку книги «Трое в Долине» издательства «Равлик», после чего сразу же начались насмешки в «Корчме», что это, мол, фотомонтаж, Никитин даже книгу не поднимет, если толстая.
Озлившись, я предложил скептикам прийти в центральный магазин «Библио-глобус», где я все повторю перед сотней зрителей, пусть будут свидетелями. Так и сделал: несмотря на жуткую простуду, что изнуряла уже с неделю, посадил Лилю на плечи и попрыгал на одной ноге, поплясал, демонстрируя, что это совсем просто.
Это тоже засняли, я фото поместил на сайт, пусть заткнутся. Почему-то всем подросткам кажется, что в шестьдесят лет человек должен обязательно ходить с палочкой. Да хотя, если честно, я разве думал иначе?
Телефонный звонок, я снял трубку, задыхающийся голос в мембране:
– Я в троллейбусе… три остановки… встреть меня… много сумок…
Я свистнул Хрюку, быстро спустился на лифте, а когда подошли к остановке, как раз подкатил троллейбус. Лиля едва вышла, нагруженная пакетами и сумками, еда на всю фирму, я подхватил две трети, Лиля сказала с неловкостью:
– Хоть не звони… Так смотрят, так смотрят…
– А что не так?
– Да просто… Когда ты вчера позвонил, все начали оглядываться, не понимают, откуда музыка какая-то электронная в салоне…
Я смолчал, все объяснимо, трудно представить, что человек, сумевший приобрести мобильник, едет в троллейбусе. Первые мобильники, о ужас, самые дешевые – две тысячи долларов. Мобильник если и не дороже автомобиля, то уж точно по классности и респектабельности впереди автомобиля, а не позади. Любой в здравом уме сперва приобретает автомобиль, а мобильник потом, но никогда наоборот. Тем более, что по цене мобильник и автомобиль почти равны. Человек с мобильником в троллейбусе нонсенс, нелепость.
Петр Кириченко, земляк, с ним в партбюро поочередно принимали партвзносы в секции прозаиков, часто заходит в гости, сочувствует, у него все три слагаемых успешности жизни при Советской власти, у меня же не только не было ни квартиры, ни машины, ни дачи, но еще и сижу в жутком долгу, выплачивая только по процентам две тысячи долларов в месяц.
Он ахал, сочувствовал, соболезновал, учил жить, подсказывал, где лучше снять квартиру, а последнюю квартиру мы вообще снимали по его наводке у его приятеля в его же подъезде и на его этаже дверь в дверь, так что вечерами он заходил и учил жить. Сегодня вот долго и подробно рассказывал, что надо ходить гулять в лес, чтобы разрабатывать сердце, у нас, писателей, оно слабеет без нагрузок.
Я в беспомощности разводил руками.
– Петя, у тебя квартира, машина, дача, а у меня ни черта… ну не имею я права, не имею – заниматься здоровьем! Я должен выкарабкиваться, зарабатывать. Мужчина не должен думать о здоровье. По крайней мере, до тех пор, пока не встанет на ноги и не поставит всех, от него зависящих.
– У тебя какое давление? – спросил он.
– Сто семьдесят на сто, – ответил я неохотно.
– Это в состоянии покоя, – сказал он. – А когда подвигаешься, пройдешься?
– Двести на сто десять, – признался я с неохотой, – но все равно чувствую себя терпимо, так что не стану сейчас им, проклятым, заниматься. Когда-то вытащил себя из ямы, потом еще и еще, и, если придется, вытащу снова. По крайней мере, надеюсь.
Он покачал головой, лицо строгое, очень серьезное, в глазах отеческая укоризна. Он моложе меня лет на семь, но чувствует себя старше, так как ведет себя серьезно, а вот я… несерьезно даже очень.
– Здоровье не купишь, – сказал он. Подумал и добавил наставительно: – И не вернешь, если растратил. Лучше присоединяйся, будем вместе гулять по парку. У нас тут близко чудесный парк, перед китайским посольством, большой пруд, хорошие, просто прекрасные пешеходные дорожки…
Я с неловкостью развел руками.
– Извини, я лучше покаторжаню себя за компьютером. Надо вылезать из ямы. Мне будет стыдно из-за таких прогулок перед Лилей, да вообще перед всем миром! Мужчина в первую очередь должен думать о том, чтобы содержать близких и всех, доверившихся ему. Я считаю, что басню насчет равноправия полов придумали те слабаки и лодыри, которые не могли работать за себя и женщин. А вот когда вылезу…
– А если не вылезешь?
– Тогда уже не будет стыдно. И никто винить не станет. Скажут, старался!