Мне – 65
Шрифт:
Кроме того, не было противозачаточных средств, я прекрасно помню, что в итоге все женщины проходили через кровавую и жестокую необходимость абортов. И снова абортов. И снова. Со времен древних египтян и до моего времени способ не изменился, но за период моей жизни произошло повзросление человечества.
Теперь, когда каждая школьница знает технику секса, преспокойно относится к этой довольно простенькой радости, хоть и приятной, тем более – легко доступной, таинственность и сакральность утеряна. Человечество поднимается на другую ступеньку. Начинает ощущать радости слаже, сильнее, тоньше, выше по качеству.
Правда, потеряно то жутковато-сладкое ощущение таинственности и недоступности. Ну что ж, без потерь на пути прогресса не бывает. Зато приходит что-то иное, чего не знали тогда. К примеру, компьютерные игры, сноуборд, дельтапланы…
В нашей коммунальной квартире за десять лет моего проживания две семьи получили квартиры, а двое хозяев просто померли. Каждый раз одна из освободившихся комнат автоматически присоединялась ко мне, так как в моей мы прописаны вчетвером: я, Ирина, сын и дочь. За это время сын и дочь выросли, закончили школы, сын женился и развелся, дочь вышла замуж и тоже развелась, но оба – вот уж не москвичи с их хваткой! – прописали в мою квартиру, с моего разрешения, понятно, своих супругов.
Так что однажды в моем распоряжении оказалась вся шестикомнатная квартира с кухней в двадцать метров, потолками в четыре и расположением на улице Горького, дом двенадцать. Для неграмотных напоминаю, что адрес Моссовета – ул. Горького, дом тринадцать. Теперь, ессно, ул. Тверская.
Дети, понятно, возжелали жить отдельно и восхотели разделить квартиру. Началась отвратительная грызня за сантиметры, всем нужно больше, всем нужно больше. Я спорить, как вы уже чувствуете, не стал. Согласился на раздел, добавил только, что это последнее, что для них делаю, более того: отдаю все, себе не оставляю ни сантиметра, буду снимать квартиру.
Обычно родители отправляют детей снимать жилье, а сами остаются в старом гнезде, но у нас все наоборот: я ведь моложе и сильнее, чем мои дети, потому с Лилей ушли и десять лет скитались по квартирам. Друзья-корчмовцы бывали у нас в гостях и всякий раз ахали в ужасе: да как можно так жить? Это же… это же невозможно!
Особенно ужасался Петя Кириченко, мой друг по Союзу Писателей. У него и квартира, и машина, и дача – все от Союза, а у меня не только ничего нет, но еще и долг более чем сто тысяч долларов, которые должен отдать крутым ребятам, счетчик тикает, проценты набегают. За время скитаний мы постепенно уменьшили долг со ста двадцати тысяч долларов до пятидесяти, и в это время пришел один из читателей, который начал уговаривать нас бросить заниматься издательским делом, а продать права на издание своих книг крупному издательству.
За это время мы уже выпустили семнадцать книг.
И мы призадумались.
Стремительно появляются суперновые технологии хранения данных, как, к примеру, стриммеры, затем пошла мода на зипы. Это дискеты, по размерам аналогичные привычным на один и сорок семь, только вдвое толще. На них удавалось помещать от десяти до сорока мегабайтов. Но и стриммеры, и зипы исчезли, уступив место новым дисководам под дискеты, формой аналогичные тем же привычным на один и сорок семь, но на которые помещается сто двадцать мегабайтов.
Эти дискеты и дисководы тоже исчезли, не выдержав конкуренции с новыми революционными и стремительно удешевляющимися дисководами на CD. На лазерные диски помещается шестьсот пятьдесят мегабайтов, а в каждом человеке живет стремление взять то, что больше, мощнее, круче. Сидиромы победили, хотя все еще оставались дорогими игрушками. Потом удалось достичь двукратной скорости чтения, затем четырехкратной…
Увы, шестикратной скорости, как писали в солидных изданиях все ведущие специалисты, достичь не удастся: слишком велика вибрация, чтение станет невозможным… Однако же в реальности как-то незаметно была достигнута и шестикратная, и восьми, и двенадцати, и сорока, а затем заговорили о возможности создания записывающего дисковода, то есть потребитель сможет не только читать, но и записывать на лазерные диски сам…
А потом новый виток – перезаписывающие.
Мы все ликовали, когда печатные машинки втихую были переставлены на шкафы, а их место заняли отчаянно визжащие матричные принтеры. Сперва шестиигольные, затем двенадцати, а потом уже и не помню, были или не были тридцатидвух – их заменили первые лазерные, что работали без визга, скрипа и пробивания бумаги.
Купили сканер, это такое устройство размером со шкаф, что в состоянии прочесть текст книги или скопировать фотографию.
У нас был приятель Миша, менеджер компьютерной фирмы, что всегда держал нас в курсе компьютерных новостей. В одно из своих посещений он с восторгом рассказывает о новом графическом чуде: особом графическом ускорителе, что помогает выводить изображение на экран монитора быстрее и качественнее. Это называется графический видеоускоритель Voodoo, просто супер, такие чудеса творит!
Лиля слушала с восторгом, глаза горят, как у голодного котенка, перед которым поставили широкое блюдце со сметаной… но пока не дают, торопливо спросила:
– А когда они будут у нас, в России?
– Уже первая поставка, – сообщил он возбужденно. – Вчера получили образцы, всю ночь гоняли на всех тестах, а потом оторвались на кваке!.. У нас как с ума все посходили!
Лиля выпалила умоляюще:
– Миша, принеси!..
Я прервал, не давая Мише ответить:
– Перестань! У тебя сапоги дырявые. И курточка протерлась.
– Да что тебе курточка?
– А сапоги? – возразил я. – Трещина такая, что уже не пальцы, вся ступня вот-вот вылезет!
Она сказала жалобно:
– Да похожу я еще в старых сапогах, похожу!.. Ну давай эту Вуду купим, а? Ну давай!
Я отмахнулся.
– Марш на кухню. Сделай нам по чашке кофе и по бутерброду. Большому.
Она ушла, Миша провожал ее вытаращенными глазами. Из кухни донесся визг кофемолки, Миша перевел потрясенный взгляд на меня. В глазах блеснула влага, губы задрожали.
– Что за… – сказал он плачущим голосом. – Как она… Да еще такая красивая! А вот моя, моя… как только за комп, сразу же то сходи в магазин за селедкой, то пойди выбей ковер, то еще какую-нибудь хренотень… Сама компьютер ненавидит, боится подходить, от него ж радиация, и вообще – это зло… А как Лиля, такая молодая и красивая, ослепительно красивая!.. и вдруг интересуется компьютером?