Мне нравится твоя ложь
Шрифт:
— Так что это за история?
— Она темная, — предупреждает Кип, — как часто и бывает с этими историями. Царство зверей — жестокое место.
Тогда оно не так уж и отличается от человеческого мира.
— Я не боюсь.
— Уверена?
Я не отвечаю.
Он наклоняет голову, скрывая выражение своего лица.
— Однажды тигр был королем джунглей. Не лев. Тогда у тигра не было полос. И он правил с абсолютной мудростью и милосердием.
— Старые добрые времена, — произношу я с насмешкой.
Кип оглядывается на меня, глаза
— Но однажды два самца антилопы, покрытые кровью, пришли к нему за советом. Тигра охватила жажда крови и он прыгнул на одного из них, разодрав ему горло.
Я сглатываю. Не так далеко от человеческого мира.
— И вот тогда тигр с позором покинул джунгли. Когда он вернулся, сорняки на болоте поднялись и отметили его черными полосами, чтобы все увидели, что он сделал.
— Если бы так было в реальном мире, — говорю я, — тогда бы мы знали, кто плохой, а кто — нет.
— Я думаю, может, так и есть. Посмотри на меня. Большинство людей знают, что встреча со мной не к добру. — Он говорит о татуировках, которые вьются вверх по его предплечьям. А может быть, и о кожаной куртке, и сапогах. И о мрачной ауре опасности, окружающей его.
— Ты сам повесил на себя это клеймо, — говорю я мягко. — Не то, что тигры.
— Для меня история именно об этом. То, что мы делаем с собой. То, как мы причиняем себе боль и отмечаем себя.
Это поучительная история. Предупреждающая.
Я ничего не говорю, пока мы не доходим до тонкой, провисающей пальмы, являющейся символом мотеля «Тропикана». Я чувствую слабую тошноту, представляя маленького Кипа, малыша, который наблюдает за тем, как мать мечтает о жизни, которой она хотела. Чувствую тошноту, представляя, как тату-пистолет пронзает кому взрослого Кипа, пока он смотрит вверх, думая, что он заслужил это как какое-то покаяние — как какое-то предупреждение окружающему миру о нем.
Но он понятия не имеет, чего я заслуживаю.
— Мне жаль, что это случилось с ней. Но я — не она.
— Я знаю это.
— Ты не можешь спасти меня, или что-то сделать, что бы это ни было.
Грустная улыбка мелькает на его лице.
— И это я тоже знаю. Это не то, что я здесь делаю.
Он вручает мне мою сумку и стоит, опустив руки по бокам, пока я начинаю отдаляться. Мои кулаки сжимаются на ремнях сумки. Я останавливаюсь, глядя прямо перед собой, лишь не бы на него.
Спустя мгновение, я спрашиваю:
— Почему ты здесь?
Не может быть, чтобы только ради секса. Он мог получить его в «Гранде». Почему он хочет проводить время со мной?
Но когда я оглядываюсь назад, тротуар пуст. Кипа уже нет.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Весь день я думаю о том, как ощущается его рука в моей ладони — теплая, сухая и защищающая. Чувство защищенности — последнее, о чем мне нужно переживать. У меня какой-то сбой? Я теряю связь с реальностью? Потому что Кип — самый
Только не сегодня, ведь он не появился. Даже когда я заканчиваю свой третий танец и спускаюсь в зал. Кто-то другой ведет меня в дальнюю комнату, и я говорю себе, что не разочарована. Я заработала деньги, в которых нуждалась, даже если мои руки пахнут дешевым одеколоном и спермой. Еще один день проходит без приключений. Это все, о чем я могу просить. Все, чего могу хотеть.
Поэтому я спешу в зал и нахожу мужчину в мятом костюме, готового облапать меня. Он делает это сдержанно, двигается, имитируя фрикции, хотя заплатил только за танец на коленях на общем этаже. Я позволяю ему, потому что это легче, чем устраивать сцены, и вздрагиваю, когда он щипает меня вместо нежной ласки.
Мужчина усмехается, пьяно и криво.
— Позволь мне забрать тебя домой, Хани.
Мои веки дрожат, закрываясь на короткий момент. Я устала и говорю «нет».
— Я не могу этого сделать, но могу устроить тебе шоу прямо здесь.
Его рука с силой сжимается вокруг моего запястья.
— Я хочу больше, чем шоу. Ты же только дразнишь, малышка.
Я устала отвечать отказом, но еще больше мне надоело, когда меня игнорируют.
— Отпусти меня, — говорю я безучастно.
Конечно, это только заставляет его усилить хватку, пока я не начинаю кривиться от боли. Уже знаю, что завтра появятся синяки, и на запястье придется использовать тональный крем.
Затем я чувствую, что кто-то становится позади меня. Ощущаю его присутствие и облегчение, а после разочарование, когда голос произносит:
— Ты слышал эту девушку.
Это не Кип.
Мужчина смотрит на Блу, явно не подозревая о том, что ему грозит, а затем подмигивает.
— Слышал, но раз я пришел сюда, значит, не должен слушать их болтовню.
Блу быстро делает что-то болезненное с запястьем мужчины, и затем я свободна. Я встаю и ухожу. Одно дело — связаться с кем-то из нас, но вот столкнуться с Блу — действительно глупый ход. Он как тикающая бомба замедленного действия. Не хочу оказаться рядом, когда она взорвется.
— Ты здесь закончил, — произносит он. Его голос низко рокочет, и на нас теперь смотрят все. Они знают, что происходит, в конце концов они приехали сюда на шоу.
Мужчина не уходит.
— Какого черта? Я не трогал ее. Она оказалась всего лишь ноющей сукой.
— Тогда ты не будешь возражать, если не увидишь ее. Не хочу снова лицезреть твою уродливую морду в клубе.
На секунду кажется, что мужчина будет сопротивляться, что было бы безрассудно, потому что Блу вдвое больше и в три раза тяжелее. Парень представляет собой измученного юнца, пытающегося выпустить пар после долгого дня в офисе. В то время, как Блу — это двести пятьдесят фунтов татуированных мышц. Но несколько напитков и уязвленное эго могут превратить человека в глупца.