Мне нравится твоя ложь
Шрифт:
Я обдумываю покинуть дом, но даже не знаю, куда пойду. Может быть, Кипу будет легче, если я уйду. Может быть, он удерживает меня только из-за вины от того, что произошло.
Или из-за Клары.
Что, если он испытывает отвращение от того, что увидел меня на той кровати, обнаженную и избитую? Что, если он проводил со мной время только потому, что я была стриптизершей, потому что я была легкой добычей, и теперь, когда я лежу в постели, я ему не нужна?
На следующий день, когда Кип приходит ко мне, я уже сижу.
Он хмурится, когда видит меня. У
— Ты должна лежать. Ты еще не полностью восстановилась. Если будешь давить на….
— Подойди, присядь возле меня, — говорю я, поглаживая простынь рядом со мной.
Обычно Кип вообще не садится. Однажды, когда я вынудила его, он сел на край кресла, выглядя настолько неуклюже, что я попросила стакан воды, лишь бы у него был повод уйти. Но на этот раз я не собираюсь легко его отпускать.
Он готов отказаться. Боже, он еще больше похудел? Как будто тоже не ел...
Спустя долгую паузу, он кивает и садится на край кровати. Мой желудок ухает вниз. Кип действительно выглядит отвратительно.
— Что-то не так? — тихо спрашиваю я.
Он выглядит удивленным. Затем смеется, немного хрипло.
— Это не меня подстрелили.
— Ммм, но я полностью выздоровела. А вот ты, напротив…
Он качает головой.
— Последнее, о чем тебе нужно беспокоиться, это я.
— Ты хочешь, чтобы я уехала? — Мое сердце больно сжимается, когда я задаю этот вопрос. Я не хочу уходить. Но уйду, если он захочет. Я не поняла, могу ли я с ним жить.
Но, что уже понимаю, так это то, что без него я жить не смогу.
— Нет! Боже, Хонор. Ты слишком слаба, чтобы переезжать.
Я хмурюсь.
— Ты говоришь так, будто я умираю.
— Ты почти умерла, — его голос звучит грубо. — Я держал тебя на руках, наблюдая, как ты истекаешь кровью. Ты хоть представляешь, сколько я... Ты не можешь уехать. Точка. Не пытайся спорить со мной в этом.
Я вообще не хотела уезжать, но что-то по-прежнему было не так.
— Ты... ты питаешь отвращение ко мне? Из-за того, в каком состоянии нашел меня? — Прежде, чем он успевает ответить, я спешу добавить: — Потому что я не обиделась бы на это. Я имею в виду, это было ужасно. Я ненавижу то, что ты увидел меня такой.
Кип отворачивается. Мышцы на его челюсти дергаются, грудь поднимается и опускается, как будто он заставляет себя успокоиться, но когда он смотрит на меня, то излучает все, кроме спокойствия. В его глазах пылает ярость.
— О чем, черт возьми, ты говоришь? Отвращение? Думаешь, ты отвратительна?
Он говорит, словно это абсолютно смехотворно, но я не думаю, что это вообще смешно.
— Ну, я имею в виду... это было довольно отвратительно.
Отметины не зажили. Я вижу их каждый раз, когда принимаю душ, хотя Кларе приходится помогать мне. Она вздрагивает при взгляде на них. Я предполагаю, что некоторые из них более глубокие и оставят шрамы, но в конце концов они обретут обычный цвет вместо
Кип просто пялится на меня сейчас. Безмолвно.
Я превращаю разговор в сумбур, но не уверена, каким образом.
— Послушай, я не хочу, чтобы ты думал, будто я жду от тебя чего-нибудь. Типа отношений или что-то в этом роде. Я знаю, что мы были просто... что ты был просто... Я знаю, кем я была, — заканчиваю я бессвязно.
Кип встает, напряжение от него исходит волнами. Он подходит к двери, и думаю, он хочет уйти. Открываю рот, чтобы позвать его, чтобы извиниться, попросить его остаться, но затем он поворачивается на пятках. Даже с такого расстояния я чувствую, как его взгляд обжигает меня.
— Позволь мне прояснить, — говорит он. — По твоим словам, я просто использую тебя для секса. Думаю, что ты отвратительна, потому что тебе было больно. И хочу выбросить тебя на холод, пока ты все еще выздоравливаешь. Я все правильно излагаю?
Мой голос ослаб.
— Когда ты так выражаешься, это звучит плохо.
Его глаза похожи на расплавленную медь, текущий металл. Он тяжело дышит, как бык, готовый напасть, а мои слова кажутся ему красным флагом.
— Нет, Хонор, — говорит он, делая шаг вперед, — я не хочу, чтобы ты уходила. Никогда, если это будет от меня зависеть.
Мое сердце грохочет в груди.
— Оу, — говорю я очень-очень тихо. Потому что… оу.
Еще один шаг.
— И когда я увидел тебя, связанную на той кровати, я хотел разорвать каждого, кто помог сделать такое с тобой, каждого, кто причинил тебе боль. Я хотел забрать твои раны на свое тело, почувствовать боль вместо тебя. Я думал только о том, насколько ты красива.
Я с трудом сглатываю.
— Кип?
— А что касается использования тебя ради секса... — он достигает края кровати, но не останавливается. Он наклоняется ко мне, опираясь руками по обе стороны от моей головы, его лицо оказывается в футе от моего. С такого близкого расстояния его глаза напоминают чистую энергию, вихрь, который всасывает меня и крадет воздух из комнаты.
— Это правда. Я хочу снова и снова использовать тебя для секса. Я не хочу, чтобы когда-либо наступало время, когда я не смогу использовать тебя для секса, для дружбы, для каждой проклятой вещи, потому что я люблю тебя. Блядь, я тебя люблю.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я. Это чувствуется почти волшебно, и если я заговорю слишком громко, то разобью заклинание. Как он мог любить меня после всего? Как я могу любить его? Но это так.
Любовь не задает вопросов. И любовь не лжет.
— Нет, — говорит он, отступая.
Хм...
— Что?
— Ты не любишь меня, — категорично заявляет он. — Ты даже не знаешь меня.
* * *
Ночь наступила к тому времени, когда я вышла на улицу. Мне пришлось подождать, пока Клара не заснет. В противном случае она бы волновалась.