Многоликий странник
Шрифт:
– Но мы не знаем наверняка, отец! – тоже повысил голос Локлан.
– Согласен! Наша сила в незнании! Иначе сейчас мы бы трепетали от ужаса перед надвигающейся на нас опасностью быть разгромленными какими-то дикарями. – Ракли уже ходил по зале, сцепив за спиной пальцы рук и тем как будто сдерживая себя. – Давайте забудем о том, что наши люди сейчас находятся в Пограничье, отрезанные от остального мира, и нам наверняка станет легче жить. Ты это предлагаешь?
Раньше нужно было об этом думать, заметил про себя Хейзит, осторожно перекладываю лиг’бурны со стола обратно в мешок.
– Хевод Ракли, – снова заговорил Тиван, нервно трогая косички на бороде, – я могу сам отправиться туда и все выяснить.
– Куда, в лес? Благодарю покорно – рассмешил!
– Я совершенно серьезно, хевод Ракли! У меня есть специально обученные для этого виггеры. Немного, но тем труднее нас будет заметить, пока мы не доберемся до места.
– Полагаю, они умеют превращаться в лошадей, эти твои виггеры, – отмахнулся Ракли и бросил сверкающий взгляд на сына. – Ты еще здесь? Забирай своего строителя и ступай заниматься тем, отчего всем нам будет больше пользы, чем от этих пустых разговоров. Расскажешь, что вы придумали, вечером. Или завтра. Сейчас мне некогда. Впору созывать новый совет.
– Я бы… – начал Локлан, но осекся, едва заметно поклонился и, ухватив Хейзита за рукав, потянул его вон из залы.
Когда они оказались в коридоре, Локлан в бессильной злобе рубанул рукой воздух и что-то пробурчал себе под нос. Хейзиту послышалось, что он говорит : «Не так, все не так…», но точного смысла слов он разобрать не сумел. Не решаясь заговорить первым, он некоторое время молча следовал за своим раздраженным провожатым по извилистым лестницам башни и только когда в лицо пахнуло свежим речным бризом, сообразил, что вновь находится на наблюдательной площадке, а над головой гулко полощется серо-желтое полотнище флага.
Локлан сел на лавку, прислонился спиной к стене и устало вытянул ноги.
– Мне жаль, что тебе пришлось стать свидетелем несдержанности отца, – внезапно заговорил он, глядя поверх головы Хейзита на чистое голубое небо. – Не знаю, что происходит с ним в последнее время, но он слишком часто стал терять самообладание. Разумеется, – покосился он на своего единственного слушателя, – я говорю это тебе потому, что доверяю, а вовсе не затем, чтобы завтра слухи об этом поползли по Вайла’туну. Похоже, нам с тобой придется держаться вместе и научиться понимать друг друга с полуслова.
– Я вовсе не против этого… то есть, я хотел сказать, что почту это за честь.
– Говори, что думаешь, – усмехнулся Локлан, указывая на место рядом с собой. Хейзит сел. – В отличие от отца, я привык доверять людям. По крайней мере, на первых порах. Мы с тобой знакомы достаточно давно, и я не вижу необходимости в лишних церемониях. Ситуация, в которую мы все попали за последние дни, действительно, более чем дурацкая. Но я не считаю, что ее можно успешно разрешить, если мы будем хвататься за все сразу, как это пытается сделать мой уважаемый отец. Собирать совет! Сплошные собрания, одно за другим! Уж если сейчас кого и собирать, то только виггеров, которые знают дело и умеют держать язык за зубами. Остальные только мешают. Хотя он прав в одном:
– Любой не любой, а трудностей пожалуй что немного. – Хейзит решил подыграть собеседнику, хотя и прекрасно понимал, что приглашение к откровенности – удачная уловка. Не станет же Локлан рассказывать ему, к примеру, о переписанных свитках Меген’тора, даже если Хейзит прямо об этом спросит. Доверие доверием, но в жестких рамках. – Я удивляюсь, почему раньше меня никто до этого не додумался.
– Что для этого нужно?
– Глина. Большая печь. Формы. – Посмотрев на флаг, добавил: – Время.
– Которого у нас почти нет. – Свежий воздух благотворно сказался на настроении Локлана, и теперь он выглядел спокойным и рассудительным. – Дай-ка мне еще раз один из твоих камушков.
Пока он вертел лиг’бурн в руках, Хейзит с интересом разглядывал собравшуюся в нескольких десятках шагов от реки толпу рабочих с кирками и лопатами. Из земли торчали заранее вбитые сваи, но вбитые неглубоко. Очевидно, мешал упомянутый Эдлохом каменный пласт. Работа явно не спорилась.
– Послушай, а если мы сможем клеймить каждый камень? – спросил Локлан.
– Что? – не понял Хейзит, отвлекаясь.
– Смотри, у тебя получилась довольно гладкая поверхность. Печать на нее, даже сургучную, конечно, не поставишь, но вдавить перед обжигом что-нибудь выпуклое вполне можно.
– Можно.
– Камню это не повредит?
– Да не должно вроде. – Хейзит пока не представлял, к чему клонит собеседник.
– Ну, тогда осталось подыскать достойное клеймо, – деловито потер руки Локлан. – Чтобы в глаза бросалось и второе такое никто не смог бы сделать.
Хейзит понимающе кивнул. Он догадался-таки, о чем идет речь и оценил кажущуюся простоту выхода из положения. И все-таки не преминул заметить:
– Надо будет – сделают и второе, и третье.
– А уж об этом у нас есть кому позаботиться. – Локлан пошарил за поясом и вынул надежно спрятанный между складок кинжал с резной рукояткой. С противоположной от лезвия стороны рукоятку венчала искусно выполненная бронзовая шишка, на конце которой щетинилось тремя острыми лучами не то восходящее, не то заходящее прямо в нее солнце. – Такого, насколько мне известно, нет ни у кого. Хорошее получится клеймо?
Хейзит с некоторым трепетом принял из рук Локлана показавшийся ему с непривычки тяжеловатым кинжал, внимательно осмотрел филигранную работу кузнеца и так же осторожно вернул обратно.
– Не слишком удобно, потому что будет оставлять вмятину на кромке. Но сгодится.
Локлан спрятал кинжал и хитро прищурился.
– С чего ты предполагаешь начать?
– Правильно ли я понял, что все решено и мои лиг’бурны приняты? Конец встречи с вашим отцом оказался каким-то скомканным…