Мое безрассудное сердце
Шрифт:
— Если хочешь что-то надеть, надень вот это.
Он выдвинул ящик ночного столика и достал медальон из слоновой кости, который подарил ей на Рождество.
Джонна сначала посмотрела на медальон настороженно, потом взглянула на Декера с благодарностью.
Он хотел уже положить медальон обратно в ящик.
— Нет! — быстро проговорила она. Одной рукой она подняла простыню, чтобы прикрыться, другую протянула к медальону. — Отдай мне его.
Он намеревался надеть медальон на шею Джонны. Но теперь просто опустил его в ее раскрытую ладонь. Она сжала пальцы. Пожав плечами, с непонимающим видом Декер поднял
— Джонна!
Она покачала головой, не решаясь заговорить и боясь разрыдаться.
Декер приподнялся на локте, чтобы лучше видеть ее лицо. Она тут же отвернулась. Он коснулся ее спины и почувствовал, как она напряжена.
— Я думал угодить тебе, — сказал он. — Мне казалось, он тебе нравится.
— Нравится, — еле слышно отозвалась она. — И ты мне угодил на самом деле.
В ее голосе ничто не говорило о том, что это правда. Декер откинул темный водопад ее волос, и они упали ей на плечи. Он медленно провел пальцем по ее спине, от затылка до самых ягодиц.
— Иди ко мне, Джонна.
Она колебалась недолго. Она легла на бок, лицом к Декеру, сунув кулак с медальоном под подушку. С сухими глазами, с вызывающим видом она пристально смотрела на его лицо в полутьме.
Декер медленно покачал головой; улыбка была едва заметна и печальна.
— Мне казалось, ты говоришь все, что приходит в голову. Я даже восхищался твоей прямотой. Неужели у тебя теперь завелась какая-то тайна? Или я просто никогда не знал тебя по-настоящему? — Она не ответила, и он продолжил:
— Чем тебя так расстроил этот медальон? Может быть, напомнил, что корабль предназначался Колину? Это верно?
Джонна прошептала резко:
— Как ты можешь думать такое?
— Очень даже могу.
Этот простой и искренний ответ напомнил Джонне, что она сама посеяла эти семена.
— Да, — ответила она через мгновение, — наверное, так и есть.
— Ты не ответила на мой вопрос.
— Мне нужен этот медальон. Я хочу его носить. Но только в том случае, если ты не украдешь его еще раз.
Декер хотел протянуть к ней руку, подумал и остановился. Он не мог просить прощения, не чувствуя за собой вины. И он не мог обещать Джонне, что это не повторится.
— Разве это имело такое большое значение? — спросил он. Ее кулачок под подушкой начал раскрываться.
— Он был мне дорог, — тихо проговорила она. — А ты отнял его у меня. Я не думала, что ты так легко относишься к подаркам. Как можно сделать кому-то подарок и отнять его!
— Ты знаешь, почему я взял его у тебя.
— Неужели ты действительно думаешь, что я могла выманить Колина обратно в море при помощи медальона из слоновой кости? Это — прекрасное изображение «Охотницы», но неужели ты мог представить себе, что твой брат откажется из-за него от Мерседес, от детей, от Уэйборн-Парка, от Роузфилда? — Она остановилась, но Декер молчал. Он молчал и ждал, и Джонна заговорила сама о том, чего он никак не ожидал услышать:
— Я думаю, ты отобрал у меня медальон совсем по другой причине.
Декер выгнул бровь. Лицо его стало бесстрастным и слегка скептическим. Сердце гулко забилось.
— Вот как? — спокойно сказал он.
— Ты хотел уязвить меня, — сказала Джонна. — Тебе захотелось поквитаться
— К тому же ты не хотел, чтобы брат знал о твоей любви ко мне.
На лице Декера не дрогнул ни один мускул. Голос его прозвучал почти ровно:
— Ты так думаешь?
— Да, — уже не очень уверенно ответила Джонна. — Да, я думаю, это так. Ты хотел защитить Колина от моих предложений, а может быть, хотел убедиться, что я останусь с тобой. — Фиалковые глаза Джонны сузились — она пыталась прочесть мысли Декера. Доволен ли он? Удивлен ли? — Ты ведь не мог подраться со своим братом, верно?
— Значит, вот ты как все поняла?..
Его сухой тон заставил ее задуматься, не ошиблась ли она. Может быть, ему вообще не было до нее никакого дела, а она просто сказала большую глупость?
— Разве я не права?
Не говоря ни слова, Декер прижал ее к кровати; он накрыл ее запястья своими ладонями и держал крепко, хотя она и не думала сопротивляться. Пальцы ее раскрылись, как лепестки цветка.
— Декер!
Он страстно поцеловал ее. Этот поцелуй опьянил Джонну. Тяжесть его тела успокаивала и давала чувство безопасности. Ей совсем не хотелось освобождаться от этой тяжести.
Оторвавшись от ее губ, он стал целовать нежный висок, щеку, прижался губами к мочке уха и потеребил ее зубами. Теплое дыхание Джонны согревало его. Он отпустил ее запястья; руки его скользнули ей под голову. Запустил пальцы в густые волосы, а губами опять припал к губам. И на этот раз поцелуй был долгим. Простыня, укрывавшая грудь Джонны, сползла. Джонна слегка прогнулась, и ее жаждущая ласки грудь прижалась к груди Декера. Он взял ее, не сводя с нее глаз. Она тоже посмотрела на него и легонько вздохнула. Пальцы его скользнули к ее шее. Слегка касаясь кожи, они легко пробежали вокруг ее горла, потом вниз и остановились немного выше сердца. Он еще раз поцеловал ее, на этот раз поцелуй был короче, и его ладони обхватили ее грудь.
Джонна удивленно взглянула на него. Ее правая рука сжалась в некрепкий кулачок, а левая прикоснулась к тому же месту — немного выше сердца. Оказалось, что правая рука сжимает пустоту, а левая нашла медальон из слоновий кости.
Она не спросила, как он это сделал. Сделал, и все тут. Она обняла его.
— Спасибо! — прошептала она и притянула к себе его голову.
Он ласкал ее губами, и руками, и всем телом; она плыла куда-то на волнах бесконечного наслаждения. Декер был и бурей, и спокойной пристанью, и Джонна думала только о том, чтобы заключить в объятия и эту бурю, и эту пристань.
Потом Декер лежал на боку и смотрел на спящую Джонну. Под глазами у нее не было теней, в очертаниях губ — никакой суровости; лицо ее сияло умиротворением. Одна ее рука лежала поверх одеяла, у его груди, не прикасаясь к ней, с раскрытой ладонью. Он еще раз провел пальцем по самой середке этой ладони. Пальцы Джонны слегка сжались, потом опять раскрылись.
Она больше не просила у него подтверждений, что он ее любит. Она в основном поняла все верно. Ошибалась она только в одном.
— За тебя я бы и с Колином подрался, — сказал он еле слышно. Он откинул с ее щеки прядку темных волос. — Если бы до этого дошло, я бы подрался и с ним.