Мое прекрасное искупление
Шрифт:
– Мой типаж – вздорные девушки, которые эмоционально недоступны.
Я сердито глянула на Томаса:
– Вот только не я влюблена в кого-то еще.
– Лииз, ты замужем за Бюро. Все это знают.
– Как раз это я тебе и пытаюсь втолковать. Для таких, как мы, отношения – это пустая трата времени.
– Считаешь, что наши отношения станут тратой времени?
– Думаю, да. И я для тебя даже не на втором месте, а на третьем.
Томас растерянно покачал головой:
– На третьем?
– После
Поначалу Томас слишком оскорбился, чтобы со мной спорить, но потом прошептал мне на ухо:
– Иногда я жалею, что рассказал тебе о Камилле.
– Не ты мне о ней рассказал. Это сделала Вэл.
– Тебе пора уже забыть об этом.
Я приложила руку к груди:
– Это мне пора забыть?
– Она моя бывшая. Прекрати вести себя как капризный ребенок.
Я стиснула зубы, опасаясь слов, которые могли сорваться с языка.
– Ты скучаешь по ней. Как я должна себя чувствовать? В твоей гостиной все еще стоит ее фотография.
– Лииз, ну хватит. – Томас приуныл. – Мы не можем делать это сейчас.
– Делать что? Ссориться из-за твоей бывшей? Ты прав, настоящая пара так бы не поступила.
Я скрестила руки на груди и вжалась в кресло.
Томас глянул на меня сверху вниз и усмехнулся:
– С этим не поспоришь.
Мы ждали на выходе, пока служащий за стойкой не объявил посадку для бизнес-класса. Томас взял нашу ручную кладь и мою сумку, отказываясь принимать помощь. Мы медленно продвинулись вперед по очереди, слушая пиканье каждый раз, когда контролер сканировал посадочный талон.
Как только мы прошли, Томас последовал за мной по телетрапу. Перед дверью в самолет мы вновь остановились.
Я увидела, как женщины – на этот раз стюардессы – таращат глаза на Томаса, глядя мимо меня. Казалось, он этого не замечает. Наверное, уже привык. В офисе было легче игнорировать его красивую внешность, но сейчас реакция других напомнила, что я почувствовала, впервые бросив на него взгляд.
Мы расположились в креслах и пристегнулись. Я наконец расслабилась, а вот Томас был на взводе.
Я положила ладонь ему на руку:
– Прости.
– Дело не в тебе.
Его слова задели меня за живое. Может, они и были сказаны невзначай, но скрывали за собой куда больше. Скоро он станет свидетелем того, как его любимая согласится выйти за другого. Он был прав. Не я его любимая.
– Старайся не думать о ней, – сказала я. – Может, нам удастся уйти оттуда до того, как это произойдет. Подышать свежим воздухом.
Он посмотрел на меня так, будто я сморозила глупость:
– Думаешь, я переживаю из-за сватовства Трентона?
– Ну… – Я не знала, что сказать.
– К твоему
– Фотографии Камиллы? И где она?
– В коробке воспоминаний – где ей и место.
Я очень долго смотрела на него, в груди у меня затрепетало.
– Ты счастлива?
– Счастлива, – сказала я с долей смущения и удивления.
Если я опять стану отгораживаться от Томаса, то лишь покажу глупое упрямство. Он убрал подальше снимок с Камиллой. Больше никаких предлогов у меня не было.
Я дотянулась до Томаса и переплела наши пальцы, а он поднес к губам мою руку. Закрыл глаза и поцеловал ладонь. Простой жест, но невероятно интимный, словно потянуть кого-то за одежду во время объятий или оставить легкий поцелуй на затылке. Когда Томас совершал такие поступки, я с легкостью забывала, что он думал о ком-то еще.
Как только пассажиры устроились в креслах, а стюардессы проинформировали нас, как выжить при возникновении аварийной ситуации, самолет достиг конца взлетной полосы и рванул вперед, набирая скорость. Завибрировал фюзеляж, и мы легко и гладко поднялись в воздух.
Томас заерзал на сиденье. Он обернулся, потом посмотрел перед собой.
– В чем дело?
– Я не могу этого сделать, – прошептал он и взглянул на меня. – Не могу так поступить с ним.
– Ты никак с ним не поступаешь, – тихим голосом ответила я. – Просто передаешь послание.
Томас поднял глаза на вентиляционное отверстие у себя над головой, дотянулся до него и покрутил колесико, чтобы воздух с силой подул ему в лицо. Он откинулся на спинку сиденья с самым удрученным видом.
– Томас, задумайся. Разве у него есть выбор?
Он стиснул зубы, как делал всегда, когда нервничал.
– Ты все твердишь, что я защищаю его, но не расскажи я директору про Трэвиса и Эбби, ему не пришлось бы выбирать.
– Верно. Его единственным вариантом стала бы тюрьма.
Томас отвернулся от меня и уставился в окно. Солнце отражалось от белого океана облаков, заставляя моего спутника щуриться. Он закрыл шторку, и я лишь через пару секунд приспособилась к новому освещению.
– Это просто возмутительно, – сказала я. – Мы на задании, и если продолжим зацикливаться на проблемах личного характера, то допустим ошибку. Тогда вся операция пойдет под откос. Однако это задание все же носит личный характер. Оно касается твоей семьи. Вот мы и здесь, вместе, с нашими собственными… загвоздками. Томас, если мы не найдем выхода из ситуации, то завалим все дело. Даже если, то есть когда Трэвис согласится, Гроув все вынюхает, не покажи ты ему свою первоклассную игру.
– Ты права.