Могила на взморье

Берг Эрик

Значит, он навел справки о Сабине или видел в машине ее полицейский значок. Как бы то ни было, она явно не была ему безразлична.

— У меня давно не было гостей,— добавил он, — и так и должно оставаться. А теперь уходите, я занят.

Сабина предложила подсобить ему. Она немного умела столярничать и даже проходила практику, в те времена, когда женщины выбирали эту профессию так же часто, как мужчины профессию секретаря. Именно это ее и привлекало. Но, в конце концов, перспектива нескучной работы в полиции привлекла ее больше.

— Так я и думал,— ответил Бальтус. — Вы, сотрудники уголовного розыска,

как будто вышли из вечерних сериалов по ЦДФ¹⁴. Вы за дурака меня принимаете? Я прекрасно знаю, зачем Вы здесь. Так что прекращайте подлизываться. Я не хочу иметь с Вами никаких дел, ни с Вами, ни с кем либо еще, понятно? Вы принадлежите к этому дерьмовому миру снаружи, ему нечего делать в этих стенах.

От Харри я узнала, что Бальтус жил в своем небольшом имении совершенно изолированно ото всех. Продукты ему доставляли на дом, а если он и выходил из дома, то только для того, чтобы наставить вокруг руин таблички и заборы, да и этим он начал заниматься лишь с недавних пор. Как и многие другие параноики, он создал себе мир, в который никого не впускал, причем его дом был видимой частью этого мира, а все остальное существовало в его голове. То, что он был одинок, никоим образом ему не мешало, наоборот, для него это было логично. Так как Бальтус ни с кем не сталкивался и не выяснял отношения, ему не было необходимости делать это и с самим собой. Так же как некоторые люди пылко верили в бога, Бальтус верил в социалистическое будущее, пока однажды не пришли плохие люди и не отменили бога.

С тех пор как Сабина начала работать в полиции нравов, напротив нее почти каждый день сидели люди с трудной судьбой. Трагедии, ложь, подлости, лопнувшие как мыльный пузырь мечты, были ей не чужды. Все это позволяло тренировать седьмое чувство — знания о человеке. У Бальтуса презрение к миру за все эти годы поразило не только сердце, но и отразилось на лице.

— Давайте начистоту, господин Бальтус. Дело же не в строительстве загородных домов. Не обижайтесь, но разве вам не за восемьдесят? Кто в этом возрасте становится застройщиком?

Предположение Сабины не было чисто интуитивным. Она четко помнила давние ссоры между Рупертом Бальтусом и Эдит Петерсен, он шеф СХПК¹⁵, она строптивый член кооператива. Сама доброта, любящая детей и всегда приветливая Эдит превращалась вблизи этого мужчины в сварливую бабу. Нередко они оба, не стесняясь в выражениях, ссорились прямо посреди улицы. Это из-за настойчивости Эдит Бальтуса весной девяностого года сняли с должности руководителя кооператива. Возможно, что именно таким образом, через сына, он хотел отомстить своему давнему противнику. Без сомнения Харри страдал бы больше всех, если бы руины снесли, а если страдал Харри, то страдала и Эдит.

Как выяснилось, Сабина была отчасти права, потому что эмоции действительно играли здесь большую роль, но все же причина скрывалась в другом.

— Послушайте, я сравняю руины с землей, даже если это будет последний поступок в моей жизни. В этом злосчастном месте я потерял свою дочь, все, что у меня было. Там она стала амбициозной, наркозависимой шлюхой. Для меня она умерла, причем уже двадцать три года назад, когда отвернулась от меня, чтобы жить в этом проклятом Голливуде.

— Насколько мне известно, она

вернулась и живет совсем рядом. Не у многих отцов дочь живет по соседству.

— Майк два раза забрал ее у меня, сначала в девяностом году, а потом, когда она вернулась. Вот что я Вам скажу, дама. Эта Жаклин Такая-то, живущая рядом, интересует меня примерно также как индийская космическая программа.

Внутри простой концепции мыслей Бальтуса это умозаключение даже имело смысл. На всех друзей из этой компании наложило свой отпечаток проведенное вместе детство. Это выражалось в том, что они подталкивали друг друга делать вещи, на которые при других обстоятельствах не решились бы, не важно какие, будь то балансирование на высоких стенах или уверенная и решительная манера держать себя перед не членами группы, как это делала Лея по отношению к старшей сестре. Крепкая связь между ними сделала их всех сильнее, отважнее и любознательнее, в том, что касалось всяческих экспериментов, в том числе и Жаклин. Таким образом, Бальтус даже был прав.

Но за пределами простой концепции мыслей Бальтуса его утверждения были сущим вздором. Жаклин просто пошла своей дорогой. Она попробовала и потерпела неудачу. Когда тоска заставляет тебя отправиться к морю, и через несколько лет ты тонешь во время штурма, такие люди как Бальтус после этого скажут о тебе: «Если бы он только остался на суше». Но разве может быть берег достойным местом для жизни для человека, которого тянет в море? Не погибнет ли он и там, только медленнее, тише и мучительнее?

Сабина ничего не знала о предполагаемой наркозависимости Жаклин или о том, что, как выразился ее отец, она «стала шлюхой». Она поехала в Калифорнию, прислушавшись к своему внутреннему голосу, а не к нашептываниям друзей. Тем самым она заслужила уважение и поддержку отца, а не его злорадство.

— Говорите сколько хотите,— продолжил бушевать Бальтус. — Участок принадлежит мне, и я могу делать с ним, все что захочу.

Он уже повернулся к пиле, но вспомнил что-то, что обязательно должен был сказать.

— Кстати, Вы сами виноваты. Вы же тогда праздновали воссоединение, не так ли? Вот то и получили. Раньше не было никаких споров по поводу собственности, по одной простой причине, потому что собственности не было.

— Для человека, не интересующегося собственностью, Вы довольно падкий на нее,— ответила Сабина.

— В мире без денег и собственности, я бы прекрасно прожил без всего этого. Деньги — это не кислород. Ни один человек не нуждался бы в них, если бы и у всех остальных их тоже не было. Но они есть у всех. Я просто следую логике мира, навязанной мне другими.

Сабина чуть не посоветовала ему переехать в Северную Корею, но сделав это, она навредила бы самой себе, потому что пришла сюда по совсем другой причине и рассчитывала получить у Бальтуса необходимые сведения. Что касалось участка, то говорить было не о чем. Старик не уступит и не успокоится, пока не будет снесен последний камень руин, хотя в конечном итоге он ничего не выиграет от этого. В своей жизни Бальтус любил только двоих — свою дочь и свое государство. И того и другого он лишился, одного благодаря, по его мнению, друзьям Жаклин, другого из-за критиков государства и псевдореволюционеров таких как Эдит Петерсон. Именно им предназначалась его месть.