Могила на взморье
Шрифт:
— Ты можешь все купить,— сделал едкое замечание Пьер.— По крайней мере, в этом деле ты уже испробовал все средства.
— Ты кто, ее пресс-секретарь? Могу я немного поговорить с Леей, без того, чтобы вмешивался господин сельский врач?— ответил Майк.
Чтобы предотвратить ссору, я ответила на вопрос.
— В следующие выходные на выставке в Визмаре на картинах будут ценники.
Удовлетворившись моим ответом, Майк снова вернулся к буфету. Он уже был слегка пьян, наверное, предварительно разогрелся еще дома. Жаклин предоставила ему свободу
Конечно, ко мне тоже подходили люди, но их было сравнительно мало. Из опыта я уже знала, что многие люди боятся непосредственного контакта с деятелями искусства, словно мы были представителями другой касты, и с нами нельзя было нормально поговорить. Без Пьера рядом, со мной, наверное, разговаривало бы еще меньше людей, все-таки я была чужой здесь. Зато врача знал каждый, и постепенно благодаря Пьеру, ко мне стали подходить даже самые стеснительные. Я терпеливо отвечала на вопросы, насколько это было возможно, но через некоторое время почувствовала, что с меня хватит.
Когда помещения начали пустеть, Пьер вытащил меня на террасу. Над нами, в безумно красивом небе, парили морские птицы. Воздух был теплым и соленым, мои волосы развевались на ветру. Пьер поцеловал меня.
— Я больше не мог выдержать ни секунды,— сказал он. — Больше всего мне хочется крикнуть на весь мир, что мы вместе.
— Ты уже кричишь всему миру,— пошутила я. — Тристан меньше держался за Изольду, чем ты за меня.
— Извини, просто... Майк ужасно действует мне на нервы.
— Это заметно. Что ты имел в виду, когда сказал, что он может купить все? Ты же наверняка не просто так это сказал.
Он кивнул.
— Пока говорили речи, я узнал от одного из гостей, что район запретил застройку или еще какие-нибудь изменения участка земли, где стоят руины. Таким образом, он перестал быть ценным для старого Бальтуса. Если он пойдет в суд, судебные разбирательства затянутся надолго.
Мое сердце подпрыгнуло от радости. Какой потрясающий день! Хорошим новостям прямо-таки не было конца.
— Но это же великолепно! — крикнула я. — Именно этого мы и добивались!
— Конечно, это здорово, — неохотно признал Пьер. — Я также рад за тебя, за Харри, за наш «дворец» и за себя тоже. Но ведь ясно же, что в этом деле замешан Майк, точнее его кошелек. Он купил это постановление.
— Даже если и так, он сделал это во благо.
— На этот раз, да. Он берет все, что хочет, все танцуют под его дудку... Твоя фотовыставка, например. Я рад за тебя, Лея, честно. Но Майк опять изображает из себя великого мецената, и мне это не нравится. Ты в курсе, что он ведет переговоры со Шверином, чтобы провести выставку в столице земли?
Нет, это было для меня новостью. Я вздохнула.
— И вся эта ревность, только потому, что я вчера приняла его приглашение на ужин. Там ничего такого не было. Самый интересный момент был, когда я учила его и Жаклин выполнять упражнение из восточной гимнастики, которому я научилась
— Майк, наверное, думал о своей печени. По крайней мере, я бы ему посоветовал.
— Эй, давай без сарказма. Кроме того это подпадает под твою обязанность не разглашать служебную тайну.
— Теоретически под мою обязанность неразглашения тайны подпадает и то, что у Майка две руки и две ноги, и тем не менее это для всех очевидно.
Он немного прошелся по терассе, оглядывая Кирхдорф и море поблизости, от которого отражались последние солнечные лучи уходящего дня. С востока уже подкрадывалась темнота.
— Я хочу уехать отсюда,— сказал он.
— Уже, так рано?
— Нет, я имею в виду с острова. Я хотел бы жить где-нибудь в другом месте.
Пьер вернулся ко мне и убрал прядь с моего лица.
— Может в Буэнос-Айресе?
— Ты хочешь уехать со мной в Аргентину? — удивленно спросила я.
— В Буэнос-Айрес, Барселону, Банкок, Берлин, куда захочешь.
— Но ты...
Я хотела сказать ему, что он совсем меня не знает. Но в последний момент поняла, что это было не так. После всего, что Пьер сказал мне, он знал меня всю жизнь.
Я же напротив знала его всего две недели.
— А как же твоя врачебная практика?
— Врачи могут работать везде, также как и фотографы.
Мне не пришел в голову убедительный контраргумент. Я любила Пьера. Мы еще не спали друг с другом, еще год назад для меня было немыслимо обсуждать с человеком, с которым у меня еще не было интима, совместное проживание. Было ли дело в возрасте, что все это не играло для меня большой роли, или в самом Пьере?
Мы долго и горячо целовались, тем самым я хотела выразить свое согласие по поводу его планов на переезд.
— Ты еще не сказал, как тебе мои фотографии,— сказала я, с интересом ожидая его оценку. От него можно было ожидать взвешенную, глубокую и разумную критику.
Он подумал и уже собирался дать ответ, как вдруг из дома общины до нас донеслись взволнованные голоса. Мы еще были на улице, когда выглянула Жаклин.
— Идите сюда быстрее! — торопливо крикнула она. — Мой отец собирается снести «дворец» экскаватором.
Глава 22
Четыре месяца назад
Сабине никогда особо не нравились прогулки по пляжу. Она предпочитала поездки по городам или походы и катание на лыжах в горах. Если не удавалось избежать пляжного отдыха с друзьями, она предлагала озера, такие как Лаго Маггиоре или Мекленбургское поозерье. Морские просторы обычно вызывали у нее странное беспокойство. Психоаналитику не понадобилось бы и пяти минут, чтобы понять, что это было связано с ее проблемным детством на Пёле. В зависимости от обстоятельств, все итак проистекает из детства.