Могильщик. Черные перчатки
Шрифт:
— Может, и не найдут, тогда же не нашли. Отличный жизненный урок ты им преподал, братец, особенно молодому.
— Угу.
— Ладно, — Квален хлопнул себя по ляжке. — Пожрать бы надо. И выпить. Будешь?
— Конечно.
— А когда ты отказывался? А я тебе кое-чего интересного расскажу. Это, кстати, к тебе относится напрямую.
Маг и могильщик прошли на кухню. Здесь хозяин дома нашёл две относительно чистые тарелки, бросил на них по куску варёного мяса, разул угли в камине, подбросил туда пару поленьев и поставил прямо тарелки прямо них. Потом вытащил из буфета кусок копчёного свиного сала, несколько луковиц, большой ломоть хлеба и оплетенную
— Самогон, — прокомментировал маг. — Коли не хочешь, в подвале, кажется, был небольшой бочонок эля. Если я не выпил, конечно.
— Лучше схожу и посмотрю.
Велион вернулся через пару минут с полуполным бочонком объёмом в полторы кварты. Судя по тому, с какой яростью Квален грыз луковицу, он могильщика решил не ждать. Велион кое-как нашёл кружку (в который раз поражаясь, как такой разгильдяй может выполнять такую кропотливую работу, как снятие проклятий) и, наполнив её, глотнул эля. Напиток оказался прохладным, и это было единственным его достоинством — эль был очень крепким и явно перестоял в подвале. Но пить было можно.
— Мясо, наверное, разогрелось, — буркнул Квален, поднимаясь из-за стола. — Возьми самогон, а я принесу тарелки, в этом гадюшнике жрать не буду. Всегда отец говори не срать там, где жрёшь. Никогда его не слушал. Он меня на предсказателя хотел отправить учиться к какому-то деревенскому самородку, представь?
Тотенграбер ничего не ответил.
Квален шипя и матерясь вытащил тарелки с мясом из огня и пошёл в лабораторию, Велион следом. Расположились они за тем же столом.
— Жив, могильщик, — сказал Квален в качестве тоста.
— Жив, маг.
— Бл… яд, как есть яд, — прорычал маг, утирая слёзы.
— Ты что-то хотел рассказать, — напомнил ему Велион.
— Помню, помню. И сейчас расскажу.
Но прежде, чем начать рассказ Квален ещё раз выпил. Отдышавшись, он заговорил:
— Маги раскопали, как и из-за чего началась война.
Маг замолчал, наверное, ожидая всплеска эмоций, но Велион помалкивал, уставившись в одну точку. Сердце щемило. Элаги, Епсхо, Истро, те духи прошлого и два демона. "Война, — думал могильщик. — Геноцид, а не война, если вспомнить Имп или Сердце Озера, причём, геноцид взаимный. Предположений много, но ни одно из них не нашло подтверждения. Но и у меня есть только предположение, а Квален так уверен в том, что говорит. Что ж, интересно узнать точно, благодаря кому и по каким причинам погибло столько людей тогда, и до сих пор продолжают гибнуть могильщики".
— Тебе не интересно? — с удивлением спросил Квален.
— Продолжай.
— Воспоминания, а? Сколько друзей ты потерял в могильниках?
— По пальцам одной руки можно перечесть. Знакомых — десятки. Продолжай.
— Ох, ладно. Начну сначала. С месяц назад ко мне пришёл Кан, знаешь его? Нет? Плевать. Херовый маг, но неплохой алхимик. Короче, не знаю, как и с помощью чего — магии или алхимии — он сумел восстановить дневники одного старого мага. В основном там были жалобы и прочее нытьё, которое этот старикан считал наследием, что он оставляет потомкам… Хотя, какого хера я рассказываю, он же мне оставил несколько переписанных страниц. Лучше прочитать или всё-таки рассказывать? Читать дольше.
— Лучше прочитаю.
— А ты умеешь читать? — выпучил глаза Квален.
— Конечно, умею. А чем ты так удивлён?
— Ну, — маг смутился. — Могильщик, перекати-поле, сирота, как я помню. При храме каком-нибудь учился?
— Почти, — усмехнулся Велион.
— Ага. Ну, подожди тогда.
Квален поднялся из-за стола и направился к шкафу, стоящему в углу комнаты. Велион, припоминая вечный бардак, царящий у мага, уже приготовился к долгому ожиданию, но тот нашёл листы быстро. Нет, в шкафу всё было перепутано и свалено в кучу, просто эта куча была небольшой. У Квалена действительно были плохие времена. Маг вернулся к столу и бросил Велиону на колени несколько пергаментных листов, исписанных кривым почерком. Могильщик коротко кивнул и уткнулся в текст.
"… хотел я донести до потомков правду словом, но некому меня было слушать: города лежат в руинах, деревни переполнены беженцами и мародёрами, леса кишат разбойниками и несчастными, у которых и выхода-то другого нет, кроме грабежа. Не пройти по нашей стране ни пешему, ни конному — убьют и ограбят, последнюю одежду заберут, чтобы согреть себя этой страшной, возможно — последней, зимой. Но самое страшное магам. Вместо почтения, коим мы раньше повсеместно пользовались, лишь ненависть мы вызываем. Скажи только, что ты маг, и чернь, вместо знаков почтения и челобитий, норовит на кол тебя посадить и ограбить, а что с женщинами творят, я и говорить не хочу. Приходится прятаться, не носить знак магический, чтобы выжить… да и кто выжил? Не знаю даже… Может быть, за последние два месяца только один я и остался…
Уже седьмую неделю скитаюсь я по деревням в поисках братьев моих по силе, но без толку. И насмотрелся я ужасов за эти дни… Уже начался голод, сотни и тысячи людей лежат по краям дорог, распухшие от голода, почерневшие… Не знаю долго ли им осталось до того, чтобы есть умерших… надеюсь, этого ещё не произошло. Деревни окружены частоколами, те, что не успели — уже сгорели. Люди стараются найти защиты у дворян, но те засели в своих замках и поместьях и не пускают никого, поэтому, я думаю, их и жрут. Но что делать? Один придёт просить кусок хлеба и миску воды, второй придёт отобрать последнее. Ужасно, ужасно…
Скитания по стране не привели меня ни к чему, и я отправился в горы. Но остановился, не достигнув и Эзмила. Горцы, магов у которых было мало, наверняка их быстро перебили, а теперь спускаются к нам, чтобы грабить и убивать. И даже никто не пытается им противостоять… Я имею в виду осмысленное сопротивление. На деле отряды горцев, снабжённые едой и оружием, просто рвут на части. Даже женщины, дети и старики. Гибнут сотнями, но отбирают еду. Хаос, настоящий хаос. Я видел, как матери бросают своих детей, я видел, как… О, боги! Я даже не могу об этом писать, слёзы наворачиваются на глаза мои. И ради этого столько лет я выращивал свои великолепные сады? Ради этого? Что же теперь с ними стало? Наверняка, сожжены, если не заражены чудовищной боевой магией… Хотелось бы мне, чтобы хоть один пережил эту войну, особенно тот, у Эзмила, ведь я потратил на него семь лет… Но до Эзмила я не добрался. Да и что там останется? Резня началась именно там. Мой сад погиб, а ученики убиты. Зачем я жил?
И вот, насмотревшись на все эти ужасы, я сижу здесь и, глотая старческие слёзы скорби, пишу эти строки. Мёртвый город станет местом моей смерти, и я даже не смогу передать свои записки другому человеку. Но я верю в то, что человечество переживёт эту войну, маги снова станут тем, кем должны — творцами и повелителями, а не "демонами" или "выродками, предавшими свою человеческую натуру", как нас называют в последнее время, и эти записки найдут. Нет, я не умаляю нашей вины перед случившимся. Если бы мы приняли замыслы этих безбожных выродков и вовремя их устранили, то погибли бы несколько десятков человек, и в стране царил бы мир.