Могильщик. Трое отвергнутых
Шрифт:
Здесь про могильщиков никто не слышал. Местные просто испугались странно выглядящего чужака. Им заморочили голову, чтобы они оставались в добровольном заточении на протяжении поколений.
И всё же особой разницы в отношении к Велиону не чувствовалось. Он по-прежнему был изгоем среди людей. Если его можно использовать, его используют. Как только он перестанет приносить пользу, его не захотят видеть здесь. Хории он показался интересным, и она захотела с ним переспать, но завтра на его мете будет другой. Такова человеческая натура.
Но пока Велион нужен им. Пока жив Друг. Пока Хасл не изменил это мертворождённое общество или не угробил его окончательно.
Могильщик положил руку на бедро любовницы, останавливая её. Хория всё поняла и слезла с него, встала на четвереньки и изогнулась, как кошка. Велион вошёл в неё сзади, девушка тихо застонала.
Они всего лишь люди. Минутами покоя и обычной жизни нужно пользоваться по полной. Они так коротки...
***
Сквозь сон Хасл ощущал, как кто-то безбожно его трясёт. Молодой охотник с трудом разлепил глаза, почувствовал, как комок тошноты поднимается к глотке, вспышка боли пронзила его висок, и только после этого он понял, что уже не спит.
В кулаке был зажат кусок твёрдой, как подмётка, колбасы. К лицу что-то прилипло. Нет, это лицо прилипло к полу, а рядом валяется кружка - Хасл пролил её перед тем, как окончательно отрубиться. С помощью Микке (вот кто тряс его за плечо) он сел, прислонившись спиной к полупустому бочонку с элем. Вчера Хасл выломал крышку, так как не мог найти, где она закупоривается, и черпал эль прямо кружкой.
А где Хоркле? Хозяин таверны заснул ещё раньше него...
– Я еле тебя нашёл, - прошептал Микке. Только сейчас Хасл обратил внимание, что у друга заплаканное лицо.
– Мы не знаем, что делать...
– Помоги встать, - разлепил губы Хасл и тут же пожалел об этом - во рту взорвался такой букет омерзительных вкусов, что содержимое желудка вновь едва не попросилось наружу.
– Что случилось?
– Наш урожай... наш скот... Мы умрём, Хасл! Мы все передохнем!..
***
Велион угрюмо оглядывал залитое коричневой грязью поле. До стен Бергатта здесь рукой подать - буквально нужно прогрести через жижу, пересечь полоску разрушенных домов, и можно заходить в могильник. Но городская стена в этом месте почти не пострадала, вероятно, придётся искать какую-нибудь выбоину...
– Что мы будем делать...
– шептал Хасл себе под нос.
– Боги, что мы будем делать?
Могильщик наконец отвлёкся от своих мыслей о могильнике и внимательней оглядел грязевое поле. Он вообще не совсем понимал, зачем Хасл притащил его сюда. Свалка и свалка, правильно, что перенесли её подальше от жилых домов - вонь от неё просто ужасающая. Посреди жижи плавают сгнившие куски репы, брюквы и редьки, кое-где видны кости и ошмётки коровьих и козлиных шкур. Где-то кучи мусора немного поднимаются над болотом гнили, видимо, туда сваливали отходы чаще всего. Сюда сваливали репу, сюда...
Могильщик натянул перчатки. Остаточные эманации магии были так слабы, что без перчаток он ничего и не почуял. Но теперь отчётливо ощущал - впереди, прямо посреди болота, есть несколько источников магии. Вероятно, это не активированные амулеты - их заметить не так просто, как валяющиеся на открытом воздухе проклятья. Вглядевшись, Велион увидел несколько кусков одежды там, где почувствовал магию.
Скорее всего, это Сильгия. С такими ранами она не могла далеко уйти. Даже немного символично, что эта тварь нашла своё последнее пристанище здесь, посреди этой помойки. Но в любом случае нужно убедиться, точно ли это она.
Делать нечего. Могильщик зажал перчаткой нос и побрёл по гниющей жиже, благо её уровень едва поднимался выше щиколоток. Добравшись до места упокоения ведьмы, Велион выудил из грязи сгнившую сумку, практически непострадавший нож и несколько костей. Нож знакомый, а вот и шляпа, которая вчера была на голове у сумасшедшей магички.
Могильщик проверил амулеты. Все практически пустые - что-то высосало из них всю энергию. Но если её найдёт ребёнок, которому придёт в голову залезть на эту помойку, он может лишиться пары пальцев. Велион раздавил амулеты, сунул их обратно и забросил сумку от греха подальше.
Скорее всего, энергия из амулетов и послужила причиной такого быстрого разложения трупа. Магия у Сильгии была одной из самой неприятных, основывающихся на манипуляциях с человеческой плотью. Велион ещё пошарил в грязи, нашёл второй нож (хороший нож, только нужно будет почистить сразу по возвращению в город) и повернул к охотникам. Если Хасл выглядел просто расстроенным, то Микке откровенно рыдал, стоя на коленях в грязи.
– Да что, чёрт возьми, произошло?
– буркнул могильщик.
– Сильгия сдохла посреди помойки, одной проблемой меньше. Боитесь, что Урмеру за неё отомстит? Он всё равно убьёт вас обоих, и смерть лёгкой не будет.
Хасл зло уставился на Велиона. Только сейчас могильщик обратил внимание, как у того трясутся губы. А в руке охотник сжимал гнилой кусок репы, сжимал так крепко, что почти превратил его в кашу.
– Возможно, у нас одной проблемой меньше, - медленно произнёс Хасл.
– Но это была меньшая наша проблема по сравнению с этой.
– Он ткнул в сторону болота.
– Мы не переживём ближайшие два Йоля.
– Всё погибло...
– сквозь рыдания произнёс Микке.
Велион обернулся, чтобы ещё раз взглянуть на помойку. Неужели эти несчастные ещё и с неё питаются?
И тут до него начало доходить. Дело с огородом и вообще обработкой земли могильщик имел один единственный раз, и ему не хотелось вспоминать о тех нескольких месяцах - слишком грустные были воспоминания. Но теперь Велион обратил внимание на слишком ровные ряды мусора. И кому придёт в башку сортировать отходы, в одну кучу сваливая несъеденную репу, а в другую - брюкву?
– Боги, - прошептал Велион.
Хасл ткнул указательным пальцем туда, где упокоилась Сильгия. Его рука тряслась, а лицо перекосилось от ярости.