Могусюмка и Гурьяныч
Шрифт:
— Он всяко понимает, Иван Иваныч только хитрый карак, запирается...
— За что ты ударил хозяина? Какие у тебя с ним счеты? Смотри, брат, я во всем разберусь, и лучше развязывай язык вовремя... А ну, бери его, — обратился Иван Иваныч к уряднику.
Афзал подсобил поднять Могусюмку на ноги.
— Так не будешь говорить? А ну, дай ему по роже...
Тимофеич ударил башлыка по лицу. Гильман и Гулякбай с восхищением переглянулись видя такое обхождение начальства. Могусюм не проронил ни слова.
— Ладно, — прикрикнул Иван
— Я государя-батюшку люблю, — сказал Султан, — и разбойника вязал. Я все скажу, как сам понимаю.
Когда Султан вышел, Иван Иваныч посоветовал Тимофеичу, знавшему башкирский язык, потолковать с Могусюмом по-свойски.
***
...Веревки давили грудь, резали руки, ноги. Весь день слышал, как возле амбара ходили люди, ругались по-башкирски и по-русски. Могусюм ночью слыхал, как возился Афзал за дверью, как он высекал огонь и закуривал. Афзал — собака Султана, сел караулить. Вдруг в ночной тишине щелкнул замок. Могусюм насторожился. Тихо приоткрылась дверь. Женщина в платке скользнула во мрак.
— Могусюм! — позвала она.
Он вздрогнул, забился. Зейнап подошла, дотронулась до его плеча, нащупала веревки и разрезала их. Могусюм освободился, вырвал тряпку изо рта.
— Ты? — спросил он горячо, и она увидела во тьме амбара его блеснувшие глаза.
— Я, Могусюм... Вот твой кинжал и пояс... — сказала она. — Возьми их... Скорей беги! Сейчас все спят.
— А караульный?
— Он мертв.
— Ты?.. Это ты?..
Зейнап молчала. Подкравшись из-за угла, изо всей силы она ударила Афзала кинжалом в спину. Удар был верен. Афзал тихо склонился набок, а затем свалился в траву.
— Зейнап, я тебя давно ищу, никто не мог сказать мне, куда ты исчезла. Какое горе, жена богача!..
Казалось, им овладел припадок ревности.
— Торопись, Могусюм...
— Бежим вместе!
— Беги, твой конь здесь, я вывела его. Стоит кому-нибудь войти, и все погибло. Я остаюсь тут... Я жена Султана... Грех... Я не могу... Закона не переступлю... Никогда не уйду...
— Идем... Идем!..
— Я жена Султана и не пойду... Закон запрещает... Я буду проклята... Беги скорей! Сейчас выйдет кто-нибудь.
Ночь была черная, кое-где на небе светились звезды. Глаза Могусюма, привыкшие в амбаре к темноте, разобрали крыши домов. У сарая темнел силуэт настороженного, поднявшего голову коня.
— А ты здесь останешься? А-а!.. — в ужасе воскликнул Могусюм, хватая ее за руки и прижимая их к своей груди.
И вдруг она вырвалась и исчезла. На миг Могусюмка задумался. Конь стоял перед ним. Он не был трусом, но понимал, что один ничего не сделает. Нужны товарищи. А Зейнап исчезла. Ее нет.
Вдруг конь заржал и нетерпеливо ударил копытом, а где-то в стороне в темноте кто-то, видимо, спросонья стал лениво приотворять скрипящую дверь, кто-то кашлянул... Могусюм шагнул вперед, тронул ладонью шерсть на шее своего жеребца. Он быстро вскочил на него, тронул коня ногами, натянул поводья, разогнал его по двору, перескочил бревенчатый заплот и помчался вскачь по спящей улице.
Утром все обнаружилось. Темирбулатов был в бешенстве.
— Кто убил?! — дико кричал он, стоя посреди двора. — Чем? Кто?!
— Это она, она! — вопила Гюльнара, показывая на Зейнап. — Я видела, она выходила ночью, но не знала зачем...
Темирбулатов пришел к молодой жене. Она не сумела солгать...
— Я! — дико вскрикнула Зейнап, подымая руки в отчаянии.
— Ты?
— Да, убей меня!.. Убей свою жену! Я твоя жена, но я его освободила...
— Ах, это ты!.. — тихо сказал Султан и улыбнулся.
У него был такой вид, словно он обрадовался, что, наконец, открыл долго мучившую его тайну.
Гюльнара кричала на весь двор, что Зейнап подлая: обманула мужа с разбойником.
— Из одного гнезда с ним!
Султан снял кушак, связал Зейнап руки и волоком утащил в тот амбар, из которого убежал Могусюмка.
Обе старшие жены Султана хохотали.
— Вот так любимая жена!.. — кричали они.
— Я все узнаю! — бормотал потрясенный Султан.
Он запер амбар, разогнал толпу любопытных и отругал старших жен. Потом пошел к Ивану Иванычу, который еще спал и ничего не ведал о страшном происшествии. Исправник на этот раз вспылил.
— Как это бежал? Ты что, Султан, дурака из меня строишь?
«Это все вранье, — решил он. — Быть не может, чтобы женщина освободила Могусюма у такого волка, как Султан! Это все подстроено. Как будто поймал, обелил себя...»
— Да ты врешь, мерзавец! — вдруг закричал он. — Ты сам помог бежать ему! А где Рахим?
— Рахим в степи, Иван Иваныч, не у меня.
— Э-э, брат! Молодец ты, Султан Мухамедьяныч... Но все же крутишь... Так вот, голубчик, поедешь со мной в город! Тимофеич, арестовать его!
Султан стал уверять, что найдет Рахима. Но еще ночью в Нукатово поскакал Гильман с известием, что дело рухнуло, что надо исчезать.
Глава 28
НАБЕГ
Рахим, испуганный и бледный, отступал к дому. На него наседал рослый Ахмет, одутловатый башкирин с черными усами, бывший солдат.
— А ты зачем такой разговор ведешь? Зачем, я тебя спрашиваю? — кричал Ахмет. — Когда ты хорошее говорил, мы тебя слушали. А теперь ты что хочешь? Какое имеешь право государственную измену замышлять? Спрашиваю тебя, отвечай! Какое имеешь право? Молчишь... Лучше уйди отсюда, из нашей деревни, а то в волостное тебя потащим!