Мои путешествия
Шрифт:
29 декабря 1990 года
55°41’43’’ ю.ш., 72°34’03’’ з.д.
00:30. Включил «Навстар» — здесь надо чаще знать свое место на карте.
За кормой много птиц: буревестники, альбатросы и еще маленькие чаечки. Ветер крепкий, 25 узлов. Скорость «Карааны» 7 узлов.
Мне кажется, что здесь волны мельче, не такие, как в океане. Или это только кажется? Всегда, когда попадаешь в какое-то необычное место, ищешь что-то не такое, как везде. Все три раза, когда я подходил к Северному полюсу, я все время видел, что это вершина Земли. Все так же, как
Я слишком долго ждал и мечтал пройти проливом Дрейка. И вот подхожу к той заветной точке, о которой знал с детства, но реально думать и готовиться к встрече с ней начал с 1972 года.
До мыса Горн осталось 300 миль. Я счастлив своей жизнью. Чтобы ни случилось сейчас, все равно я счастлив. Я трижды ступал на точку Северного полюса, в полярную ночь прошел через полюс относительной недоступности в Северном Ледовитом океане, а сейчас нахожусь на пути к мысу Горн. Господи, на все только воля Твоя! Спасибо Тебе за все, что Ты дал мне увидеть и познать!
Я чувствую, как воздух наполняется стонами душ моряков, что лежат на дне этого предательского пролива. Они предупреждают о беде, подстерегающей мореходов возле мыса Горн.
Земли не видно. Небо все в тучах, видимость плохая. Зарядил два фотоаппарата, может, все-таки прояснится.
10:20. Мыс Горн показывает свои зубы. Океан вспенился, скорость попутного ветра 50–55 узлов. Идет дождь, но не поймешь, тучи ли сеют воду или несутся со всех сторон брызги морской воды.
Барограф [64] поднялся, а сейчас начинает падать. Куда уж дальше падать?! Надо идти убирать штормовой стаксель и ставить «носовой платок». Но тогда нас могут догонять волны и заливать кокпит.
Вот что пишут в «Книге рекордов Гиннесса» о проливе Дрейка, через который нам с «Карааной» предстоит пройти. «На земном шаре самое мощное океанское течение — антарктическое циркулярное (околополярное) течение, или течение «Западный ветер», мощность которого, измеренная в 1969 году в проливе Дрейка, отделяющем Южную Америку от Антарктики, составляет 270 000 000 кубических метров в секунду, что почти в три раза превышает мощность Гольфстрима [65] . Ширина этого течения колеблется от 300 до 2000 километров, а точно установленная скорость движения воды на его поверхности составляет 0,75 км/час».
64
Барометр с функцией записи.
65
Гольфстрим — теплое морское течение в Атлантическом океане. В узком смысле Гольфстримом называют течение вдоль восточного побережья Северной Америки от Флоридского пролива до Ньюфаундлендской банки. В широком смысле — систему теплых течений в северной части Атлантического океана от Флориды до Скандинавского полуострова, Шпицбергена, Баренцева моря и Северного Ледовитого океана.
Что я ждал, то и получил. Выбросил плавякорь — покрышку от легкового автомобиля, но все равно яхта неуправляема. Ветер страшной силы, нельзя описать, 70–80 узлов. Мыс Горн встречает меня, как ему и положено встречать тех редких людей, которые решились прийти в его владения. Тут всегда штормовой ветер, а небо закрыто тучами. Это
31 декабря 1990 года
56°29’38’’ ю.ш., 67°15’26’’ з.д.
00:20. Большая зыбь. Ветер норд-вест [66] 40 узлов. Скорость яхты 5 узлов. Иду курсом 60–70 градусов. Сейчас мы на траверзе мыса Горн, нас разделяют миль 30–40. Конечно, идти под берегом было бы спокойней, чем в открытом море — горы прикрывали бы от ветра. Но ничего, я доволен своей навигацией. Мы с «Карааной» вышли туда, куда хотели, — к островам Диего-Рамирес. Они на широте 56°30’ ю.ш., а мы на широте 56°36’. Мы оставили их по левому борту. Все получилось, как и хотели. Несмотря на то что два дня шел шторм, стоял плотный туман, обрушивались на нас снежные заряды и шквалы — в общем, все, что может встретиться в аду.
66
Северо-западный ветер, возникающий в северном полушарии в тылу циклона.
Если останусь жив и меня спросят, что такое ад, я отвечу: пролив Дрейка, мыс Горн. Так что человек может побывать в аду еще при жизни. Но вернуться оттуда не каждому будет дано.
Сегодня Новый год. Думаю об этом, и тоска берет. Вспоминаю дом, родных, друзей. Как они там сейчас готовятся к этому празднику?
Я точно угадал, что сейчас проходим мыс Горн. «Навстар» показал 67°15’ з.д., а мыс Горн находится на долготе 67°16’. Мы даже на одну минуту оставили его по корме. Впереди экватор! Неужели я не буду больше надевать полюсные рукавицы? Их у меня две пары — лежат в каюте мокрые насквозь и гниют вместе с полюсной курткой.
Вчера залетела волна в кокпит и прокатилась от кормы до носа. Через люк в каюту набралось много воды — замочило, конечно, все, что было в каюте. В страшной спешке я ведром стал вычерпывать воду. Помпа насоса засорилась, так как волна смыла весь мусор под паелы. Яхта кренилась на 30–40 градусов, и вода смывала с переборок все, что было плохо закреплено. Ведром я вышвыривал воду в кокпит, предварительно вынимая из него бумаги — они могли забить самоотливной дейдвуд в кокпите. Весь мусор бросал в раковину умывальника. Вычерпываю воду и Бога прошу, чтобы еще раз не накрыло волной.
И вот в такой спешке упал, и весь мой вес пришелся на большой палец левой руки. Он моментально выскочил из того места, в котором должен сидеть по анатомии. Я смотрел на него и удивлялся: так палец еще никогда не изгибался — в обратную сторону. Боль привела меня к мысли, что я его вывихнул. Надо резко ставить на место, но страшно, что будет еще больней. А что делать — врачей здесь нет, никто не окажет скорой помощи. Надо самому что-то делать, спешить, пока он не распух. Потом еще тяжелее будет вправить его.
Эти мысли пронеслись у меня за секунду. Я резко дернул палец, и с хрустом и моим нечеловеческим криком, заглушившим грохот шторма, палец встал на место. Но бинтовать руку некогда, надо откачать воду. Да и плавякорь зацепился за перо авторулевого «Фламинго», и сейчас его рвет и ломает. Надо быстрей распутывать. Если его сильно замотает веревкой, то ее придется обрезать. А это значит — потерять всю веревку, которая есть на яхте, и с ней плавякорь. Остаться без них опасно. Впереди будет еще много штормов.