Мои путешествия
Шрифт:
Кое-как вычерпал воду. Вылез на палубу посмотреть на авторулевой.
Фал перехлестнулся через перо руля, и уже есть потертости. Чтобы распутать веревку, надо спуститься по авторулевому за корму, а там залезть в воду по пояс. Привязался я страховочным концом к яхте покрепче, перекрестился и полез. Волны идут с кормы, то поднимают, то опускают ее с такой силой, что у меня внутри все обрывается. Океан словно хочет стряхнуть меня с «Карааны» и засосать в свое ненасытное чрево.
Вымок до самого белья, но мне показалось, что в воде было теплее. С неба сыпет снежная крупа, хлещет холодный ветер. Руки примерзают к железному релингу, за который приходится держаться. Минуты две-три возился я с веревкой, пока, наконец, не сбросил эту злосчастную петлю. Выбрался в кокпит, посмотрел на руки, а они все в крови. Я их поцарапал металлическим тросом, который держит ветрогенератор. Там, где сплетен огон, торчат проволочные шипы. В суматохе, да и не до того было, я об них и порезал пальцы. Только подумал, что с пораненными пальцами мне тяжело будет работать, как тут же яхту накрыла очередная волна. И мысли мои перешли к Богу. «Дай мне выжить!» — молю Господа нашего. А там что будет, то будет. Можно жить и без пальцев.
Плавякорь хорошо помогает — не дает яхте перевернуться через нос. Волны крутые, высотой с мачту, идут стеной. Если «Караана» свалится с такой стены, то уже больше не всплывет.
03:20. Поставил на плиту разогревать банку бараньих языков с гречневой кашей. Все-таки сегодня праздник, надо есть все вкусное. Открыл бутылку вина, включил магнитофон. Высоцкий поет песню о друге, который не вернулся из боя.
Шторм, шторм! Не чувствуется, что океан здесь вообще может успокоиться. Но я надеюсь, что скоро это кончится, и радуюсь тому, что не получилось хуже.
31 декабря 1990 года
04:15. Еще не вышел в Атлантику, но вода изменилась, стала более светлой, с голубизной. А там, в Тихом океане, была темно-зеленая.
Я спокоен. Хорошо, что вчера вечером увидел острова Диего-Рамирес. Я точно рассчитал и дрейф яхты, и скорость течения, и курс. Сколько у меня было событий возле этих островов, сколько раз мы с «Карааной» были на краю гибели. Волны грозились перевернуть яхту или проломить борт, когда она становилась к волнам лагом, а меня — смыть с палубы.
Мне острова Диего-Рамирес показались могильным камнем морякам, погибшим в этом проливе. Если бы мне довелось побывать на берегу этих островов, я бы на скале высек слова «Мир праху их».
Вода Тихого океана через пролив Дрейка мощным потоком переливается в Атлантический океан. Безостановочно, из-за вечного вращения Земли. Здесь шторма не прекращаются. Они свирепствовали до нашего прихода и так же будут бушевать после нас. Масса воды переносится из одного полушария в другое. Вместе с ней перемещается все, что живет в этих водах. Сейчас и мы с «Карааной» влились в эту жизненную струю. Что мы представляем для вселенной? Да ничего!
31 декабря 1990 года
Я расстаюсь с мысом Горн и не знаю, что сказать: прощай или до свидания? Вот и сбылась мечта моей жизни пройти возле него на яхте в одиночку. Я счастлив, радость переполняет мою грудь, но тоска сжимает душу. Доведется ли в этой жизни еще раз испытать то чувство, которое испытал я, проходя возле мыса Горн? Жизнь коротка, может быть, больше уже и не смогу идти на яхте вокруг света. Много других планов и экспедиций. Но дай бог завершить эту!
Завтра новый, 1991 год! Вместе с ним мы с «Карааной» войдем в новый океан и в иной мир. Впереди Атлантика, что там нас ждет?
Тихий океан был бурным, холодным, в последние дни не хотел нас отпускать. Но мы вырвались из его рук и вот сейчас идем к теплу. Но тепло может быть не всегда хорошим и счастливым. Там, в Тихом, я знал, что судов у меня по курсу нет. Только киты и айсберги угрожали нам на пути. А что в Атлантике? Много ли там судов?
Здесь хорошо, есть с кем поговорить. Но беседы наши односторонние. Птицы мне отвечают взмахом крыла. Я веду беседу с китами. Вчера видел пингвинов. А особенно люблю обсуждать различные проблемы с альбатросами. Я их называю «кабанчиками». Они такие большие, что я другого слова для них не нахожу. С ними приятно поговорить о жизни, о том, что я хочу, что ем, как спал. И все это они понимают, потому что, сколько бы я им ни говорил, и какую бы чушь ни выкрикивал, они только кружат над яхтой и смотрят на меня своими умными или глупыми глазами — этого до сих пор я еще не понял.
11:20. Поставил грот и долго стоял в кокпите, наблюдая за альбатросами. Они почти не машут крыльями — парят в потоке воздуха.
17:15. Скоро рассвет. Вышел менять галс. И вырвалось из души: «Господи, какой прекрасный мир ты создал!» Луна уходит за горизонт на юго-западе. А на юго-востоке готовится к восходу солнце. На небе звезды редкие — только самые яркие остались. Море спокойное, но есть ветерок. «Караана» бежит 4 узла. Все хорошо, но надо откачать воду из-под паел. Ох, как мне это надоело!
22:00. Последний раз в 1990 году записал координаты: 55°58’45’’ ю.ш., 64°04’54’’ з.д. Минувший год навсегда останется в моей памяти как год одиночного похода к Северному полюсу.
1 января 1991 года
55°52’58’’ ю.ш., 63°11’87’’ з.д.
00:15. Вот и Новый год. Cветит солнце. Океан спокоен, ветер северный. Иду курсом 60 градусов. Скорость яхты 5–6 узлов.
Тоскливо одному встречать Новый год, ворошить в памяти и хорошее, и плохое — все, что сделано за прошедший год. Одно только знаю: не зря он был прожит. Американец Джошуа Слокам совершил одиночное кругосветное плавание на яхте «Спрей» в 1898 году. У нас, в России, только в 1990 году я стартовал на яхте вокруг света. Тут мы отстали от Америки на 92 года.
Поставил разогревать позавчерашнюю гречневую кашу с бараньим языком. Здесь холодно — ничего не портится.
01:40. Вот так находка! У меня, оказывается, есть мука для кекса. Решил устроить себе праздник — испечь кекс и пить кофе не с сухарями, а с кексом. Согрел теплой воды, размешал в кастрюльке муку, добавил граммов 30 рома, чтобы лучше пеклось. Подогрел масло оливковое и все это вылил в сковородку. Пока пирог на малом огне будет печься, решил просушить паруса и одежду. Только все вынес на палубу, как налетел шквал. «Караана» легла на борт, ее бросает, как по кочкам. Сковородка летит с печки, палубу заливает маслом. Кончился мой праздник. Снова прячу одежду и паруса в каюту — пускай еще погниют. А кекс полусырой я все-таки съел и выпил кофе из термоса.
В теплой воде развел марганцовку и попарил свой вывихнутый палец. Он посинел и опух. Но боль прекратилась, чуть-чуть можно им шевелить. Значит, вправлен правильно, сидит на своем месте.
Смотрю по карте район, где нас с «Карааной» сильно прихватил шторм. Осталось в памяти, как я ползком добирался до носа и там ставил или убирал паруса. Как яхта кренилась и, казалось, больше не встанет на ровный киль. «Караану» сбрасывало с гребня волны, и она, бедная, летела вниз метров 20. Мне оставалось только молиться Богу и просить его о помиловании. В такие минуты я обращался к святому Николаю Чудотворцу и святому Пантелеймону, чтобы они за меня просили Бога помочь нам с «Карааной» выжить.