Мои турецкие ночи
Шрифт:
Спасибо стамбульской подруге, надоумила, что можно поехать в Казахстан, чтобы ускорить процесс. Дала телефон брата, который сам недавно был в американском посольстве на собеседовании.
– - Да не переживай ты так! Может, и не получится с визой, -- вздыхаю я, глядя на скорбное лицо подруги.
– - Всё у тебя получится. Всегда получалось! – Галка стряхивает с себя печаль и чокается со мной стаканчиком с чаем.
Дома вечером снова лежу с задранными вдоль стены ногами после праведно, за трудами проведённого дня. Привычно листаю ленту с жёлтой прессой, изучая, что ещё выкинул Алихан. В
На следующий день также: радиомолчание и никаких вестей от папарацци.
И на следующий.
И ещё через день.
Ощущая что-то неладное, я пытаюсь дозвониться Алихану с маминого номера – ноль результата. Телефон вне зоны доступа.
Асия клянётся, что ничего не знает, её информаторы не в курсе.
Звоню даже продюсеру Ахмет-бею, и тот начинает причитать, что заканчивается монтаж фильма, скоро пора приниматься за озвучку, а до Али невозможно дозвониться. Ассистенты ездили к нему домой, но там им никто не открыл.
Давут буквально в панике. Не знает, где брат, хотя и старался не упускать его передвижения из виду.
Я не могу найти места. Работаю машинально, как робот. Отвечаю невпопад, иногда ловлю себя на середине нанесения праздничного макияжа и не могу вспомнить, о каком образе мы договаривались с клиенткой. Не могу есть, не могу спать. Каждую свободную минуту листаю ленту новостей, ожидая увидеть страшное.
Не хочу делиться с мамой своими переживаниями, но она видит, конечно, в каком я состоянии и понимает, что с Алиханом творится что-то не то. Она молча садится со мной на диван, притягивает мою голову к себе, и я реву, ощущая надвигающуюся беду.
– - Позвони Мерьем! – Требую я и Давут начинает оправдываться, что не хочет пугать мать Али. – Позвони ей, дурак, или я тебе уши надеру! – Кричу я на парня по-русски, что оказывается вполне убедительным. Он бормочет, что сделает это прямо сейчас и сообщит о результате. Но так и не перезванивает. И не отвечает в Вастапе.
Набираю сообщение в салон, прошу девочек забрать себе все мои записи и ищу билет на ближайший рейс в Стамбул.
Я уже в порту, когда, наконец, раздаётся звонок от Давута.
– - Ты должна прилететь немедленно!
Глава сорок седьмая
После затянувшейся паузы, во время которой девушка на стойке регистрации слишком долго сравнивает с монитором мой паспорт, она, наконец, улыбается и протягивает посадочный талон:
– - Вашу бронь проапгрейдили до бизнес класса. Приятного путешествия!
Шутки Давута, не иначе. После того как я скинула ему номер рейса, от младшего Османоулу ни слова. Я забрасываю его вопросами, вижу, как возле сообщений появляется двойная галочка, но она так и не перекрашивается в голубой.
В салоне меня бьёт крупная дрожь, плед не согревает и я, наконец, прошу стюардессу принести мне виски. Блю лейбл обжигает нёбо и проскальзывает в горло как жидкий огонь, но вскоре
Выйдя в числе первых из салона, я иду по широкому коридору в направлении погранконтроля. Тут же на пути появляется крупный мужчина и протягивает мне телефон.
– - Иди с ним, -- командует Давут и сбрасывает звонок.
– - Что с паспортом? – спрашиваю я здоровяка и тот показывает в сторону. Щуплый парень в очках жестом просит мой загран, пикает в него переносным сканером, шлёпает печать и кивает – можно идти дальше.
Человек Давута срывается с места, я мчусь за ним. Мы несёмся по коридору прочь от толпы, выплывающей из рукава от моего самолёта, к лифту. Кабина спускает нас на первый этаж, мы выходим на улицу, снова к взлётным полосам и садимся в забрендированный корпоративными логотипами пикап. Тот выруливает по располосованному цветными линиями асфальту, и долго едет вдоль огромного здания аэропорта. Примерно через десять минут мы подъезжаем к небольшому вертолёту.
– - У тебя есть багаж? – уточняет здоровяк.
Я молча поднимаю свою повседневную сумку и мотаю головой.
Мужчина кивает, открывает дверь вертолёта и показывает на сиденье рядом с пилотом. Усаживаюсь. Привстав на порожек, мой проводник пристёгивает меня крест-накрест к креслу, подаёт гарнитуру – наушники с микрофоном и приказывает надеть. Когда я делаю, как велено, он дёргает меня за ремни, проверяя их прочность, захлопывает дверь, показывает через окно большой палец и бежит прочь.
Пилот начинает щёлкать тумблерами на панели перед собой, обрывистыми фразами переговаривается по-английски – видимо, с диспетчером. Наконец, получив добро на взлёт, оттягивает какие-то рычаги, и мы трогаемся вверх. Все мои внутренности подкатывают к горлу.
Мы довольно быстро набираем высоту – но не такую высоту, как в самолёте, разворачиваемся и летим.
– - Куда мы направляемся? – спрашиваю я, на всякий случай придвинув микрофон поближе к губам.
– - Изник, -- отвечает пилот.
– - Измир? – уточняю я.
Пилот хмурится и громко повторяет: «ИЗНИК!»
Под нами проплывает Стамбул. Я вижу Босфор, и глаз сразу начинает разыскивать Айя Софию, Голубую мечеть, Дворец султанов Топкапы. Где-то в стороне должен был быть и дом с пирсом, принадлежащий Али, но мы уже оставили пролив позади.
– - Сколько нам лететь? – спрашиваю я пилота.
– - Примерно полчаса. Ты можешь отпустить микрофон.