Молчаливые воды
Шрифт:
– Это ж надо, опять азартные игры? – сказал Макс; он уже забыл о жаре.
– Забудь, ты достаточно спустил в Вегасе. Знаешь, мне это кажется неправильным. В Виксбурге произошло одно из самых знаменитых сражений Гражданской войны. Мне трудно представить себе здесь казино. Это все равно что Диснейленд на берегу Нормандии.
– Я уверен, многие местные с тобой согласятся, но еще больше будет тех, кто благодарен за дополнительный доход и работу.
Хуан кивнул в знак согласия.
– Мне только что пришло в голову. Мы ведь не знаем, как выглядит
Он хотел позвонить Перлмуттеру, но его телефон зазвонил сам.
– Председатель, говорит Сент-Джулиан.
– Должно быть, вы читаете мысли – я как раз собирался вам звонить. Мы не знаем, как выглядит профессор Райт.
– Высокая, я бы сказал, шести футов, светлая афроамериканка. Когда мы в последний раз виделись, волосы у нее были прямые, но это было несколько лет назад. Лучше всего ее опознать по золотому тайцзицю, который она всегда носит.
– По чему?
– Тайцзицю – это даосский символ инь и ян. Одна половина черная, вторая белая. Послушайте, это неважно. Мне только что позвонила ее аспирантка. Говорит, что вечером ей звонил какой-то мужчина, спрашивал о Тамаре. Ей пришло в голову связаться со мной только сейчас.
У Хуана в животе образовался комок.
– Что она сказала этому человеку?
– Все. Она не считает, что раскрыла чьи-то тайны.
– Этот мужчина назвался?
– Да, сказал, что он ученый из Аргентины и хочет встретиться с Тамарой.
Теперь комок возник и в груди Хуана. Он начал озираться, ожидая в любую секунду увидеть на маленькой парковке аргентинского майора.
Перлмуттер продолжал:
– Это ведь плохо?
– Да, плохо. Нет, не так. Это значит, что жизнь профессора Райт в опасности.
Услышав это, Макс Хенли тоже начал всматриваться в лица окружающих.
– Спасибо за предупреждение, Сент-Джулиан, – сказал Кабрильо и закрыл телефон.
– Настойчивые паразиты, верно? – сказал Макс.
– Всю дорогу идут за нами, отставая всего на час.
– Откуда, по-твоему, они узнали о профессоре Райт?
– Оттуда, откуда узнал бы и я, если бы не был знаком с Перлмуттером. Ты вчера лег спать, а я ее погуглил. Она известна во всем мире своими знаниями о древнем китайском мореходстве и торговле. Если бы я хотел больше узнать об адмирале Цае, прежде всего поговорил бы с ней.
– Видимо, копия карты, которую ты бросил в огонь, уцелела, – заметил Макс.
– Что я могу сказать? Паршиво бросил. Послушай, давай заселимся и отыщем профессора Райт. У меня такое ощущение, что, пока я здесь стою, у меня к спине прицеплена мишень.
Словно явившаяся из предвоенных лет, «Натчезская красавица» оказалась современным кораблем, где были предусмотрены все возможные удобства для семидесяти пассажиров, которых она могла принять на борт, курсируя между Сент-Луисом и Новым Орлеаном. Две высокие тонкие трубы были видимостью, как и массивное красное колесо за кормой, ритмично взбивавшее воду. На самом деле судно двигали винты, скрытые под свесом кормы.
Внутри корабль был таким же нарядным и красивым, как снаружи. Деревянная обивка блестела от бесконечной полировки вручную, а медь сияла ярко как золото. Ковер под их ногами, когда они направились к стойке регистрации, роскошью не уступал коврам «Орегона».
Они зарегистрировались. У Хуана оставалось последнее фальшивое удостоверение личности: все остальные сгорели, когда в Вашингтоне пришлось сжечь арендованную машину. Он спросил доктора Тамару Райт, но ему ответили, что сведений о других пассажирах не дают. Ищите сами.
Их обшитая деревом каюта оказалась крошечной, зато с балконом, выходившим на луизианский берег. Макс заметил, что ванная здесь меньше телефонной будки; Кабрильо ответил, что они здесь не ради прелестей круиза. Не распаковывая вещи, они сразу вышли из каюты.
Прежде чем подняться на борт, они проверили приглашенных на прием с коктейлями на причале. Доктора Райт среди гостей не было, так что следующим логичным шагом было поискать в ее каюте или на верхней прогулочной палубе. Они надеялись найти ее, убедить, что ей грозит опасность, и вместе с ней убраться с колесного парохода до появления аргентинцев. Если не получится, то охранять доктора до следующей остановки и уже там уйти.
На верхней палубе на корме был бар с видом на колесо, которое лениво поворачивалось в воде. Большой кусок белой парусины защищал посетителей бара от последних лучей закатного солнца. У стойки сидели несколько пассажиров, еще несколько – на диванах, но никто не подходил под описание Тамары Райт. Еще дальше, в тени бутафорских труб «Натчезской красавицы», в палубу была утоплена огромная ванна, способная вместить десятерых. Как и бар, она пользовалась популярностью у пассажиров, но Тамары среди них не было.
– Что думаешь? – спросил Макс.
– Похоже, мы плывем в Натчез, – ответил Хуан.
– Тогда стоит переодеться к ужину.
Они не прихватили с собой костюмы, так что обошлись свежими рубашками и спортивными пиджаками, в которых пришли. К тому времени как они вышли из каюты, трап уже подняли и уложили вдоль борта. Старомодный паровой свисток – или его электронная версия – дал сигнал к отправлению.
Большинство пассажиров выстроились вдоль поручней или вышли на свои балконы, чтобы попрощаться с Виксбургом, а Кабрильо и Хенли разглядывали «Натчезскую красавицу» в поисках Тамары Райт или аргентинцев. И никого не обнаружили.
Оба вздохнули с облегчением. Когда явятся аргентинцы – а они обязательно явятся, но не раньше следующей остановки, – к тому времени Тамара Райт поймет, какая опасность ей угрожает, и они смогут тайком увести ее с корабля. Кабрильо уже разработал план.
Они снова не торопясь направились на главную палубу, в бар, где пассажиры наслаждались предобеденной выпивкой и слушали местный джаз-банд. После еды расписание обещало концерт легендарного джазового пианиста Лайонела Кутчора.
Макс вдруг тыльной стороной кисти хлопнул Хуана по груди и сказал: