Молли Блэкуотер. За краем мира
Шрифт:
Их соединяли арки эстакад, грубо склёпанные из стальных ферм, по ним туда-сюда сновали паровики, иные, чем в городе, низкие и пузатые, даже на вид куда мощнее.
И рядом с ними, прямо по рельсам, тащилась длинная цепочка мальчишек в оранжевых жилетах поверх арестантских роб.
Вот туда и попадёт Билли.
Он уже не сопротивлялся, шмыгал носом, глядя в землю.
Локомобиль Особого Департамента притормозил было, однако не остановился, медленно проехал мимо.
«Сейчас», – услыхала Молли.
Беги, Билли!
Она закричала. Или это ей только показалось? Однако она очень-очень чётко вдруг представила,
Констебль от неожиданности взмахнул руками, как-то неловко задел пряжку собственной портупеи, и она расстегнулась. Билли, не будь дурак, в один миг подхватил упавшую цепочку от надетого ему на запястье браслета и кинулся наутёк – в ту самую мусорную аллейку, оставив в руках констебля добычу, новенький хронометр.
– Держи! Держи-и-и! – хором завопили и констебль, и мистер Каннингхем, и оба его приказчика. Не успевший далеко отъехать локомобиль Департамента окутался паром и встал как вкопанный.
Констебль дёрнулся было вдогонку за Билли, но вовремя вспомнил о вверенных его попечению подконвойных. Мистер Каннингхем топал ногами, но, получив обратно свои часы, гнаться за кем бы то ни было явно не намеревался. Оба приказчика тоскливо переглянулись и, вяло крикнув «держи!» пару раз, затрусили следом за Билли ко входу в аллейку.
Не догонят ни за что, подумала Молли. Аллейка соединяла Плэзент-стрит с Амелиа-роуд, а следующей была уже Геаршифт с эстакадой скоростного паровика, за которой начинались совсем другие кварталы. Там Билли, если не знать, кто он, хоть год ищи, не сыщешь.
Молли очень осторожно повернулась. Локомобиль, где ещё совсем недавно гордо восседал констебль, замер, накренившись набок, одно из колёс как-то странно вывернулось. Облако пара окутывало его по-прежнему, а языки пламени, вырвавшись из топки, жадно лизали всё вокруг, словно надеясь отыскать хоть что-нибудь годное в пищу, кроме холодного металла.
Локомобиль Особого Департамента дал задний ход.
– Вот ведь что за чертовщина! – Констебль сокрушённо всплеснул руками. – Мистер, вы, э-э-э…
– Каннигхем, констебль. Микаэль Дж. Каннингхем-младший, – с готовностью выпалил хозяин часовой лавки.
– Э-э-э, мистер Каннингхем, вы уведомление о правонарушении составлять желаете? – судя по виду констебля, ему этого бы отчаянно не хотелось. И мистер Каннингхем всё понял правильно.
– Уведомление о правонарушении, констебль? О нет, к чему лишние бумаги? Похищенное возвращено, мальчишка не нанёс никакого ущерба, наверняка уже далеко, в своих трущобах. Вот благодарственное отнесение вашему начальству я бы составил с превеликим желанием, констебль!..
– Весьма признателен, мистер Каннигхем, весьма признателен!.. – подкрутил усы констебль. – Эй, вы, работай давай! – гаркнул он на пленных. – Что, непонятно? Rabotai! Trud, trud! Bistro!
Пленные задвигались чуть живее.
Мальчишка коротко оглянулся, вяло и как бы равнодушно скользнул глазами по улице. Угол Плэзент-стрит и Азалия-стрит уже возвращался к обычной жизни: покачав головами и повозмущавшись падением нравов, шли себе дальше леди и джентльмены, няня в длинном пальто что-то наставительно втолковывала
Молли столкнулась с мальчишкой-Rooskii взглядом и тотчас отвернулась.
«Иди домой», – услыхала она.
Не задаваясь вопросом, кто это говорит и откуда, просто сделала как сказано.
Позади неё локомобиль Особого Департамента замер возле вытянувшегося во фрунт констебля.
Трое Rooskies по-прежнему грузили снег, пребывая во всё той же меланхолии.
Глава 4
Молли понимала, что Билл должен исчезнуть. Во всяком случае, именно так поступили и герои всех её любимых романов. Конечно, юная мисс Блэкуотер прекрасно знала, что воровать очень нехорошо. Но… но мистер Каннингхем был, во-первых, и так богатый, во-вторых, очень вредный, и, в третьих, Билли надо было помогать маме. Благородные разбойники всегда грабили богатых и делились добычей с бедными. Об этом тоже писалось во множестве прочитанных Молли книг.
У Билли мама осталась без работы. Ему самому её найти тяжко. «Кто не успел, тот опоздал». Даже если возьмут младшим смазчиком, платить будут хорошо если два пенни за целый день…
Не, не, тут даже и сомневаться нечего, потрясла головой Молли. Билли скрылся. Не ищи его сейчас. Он тебя сам отыщет, если что. И вообще, вот-вот Рождество, оценки в школе хорошие, снова тянет чертить корабли и рисовать фантастические паровые шагоходы.
А магия… что магия! Привиделось что-то. Совпало. Её ведь просветили департаментские, просветили и ничего не нашли. Так что успокойтесь, мисс Моллинэр Эвергрин, и забудьте об этом.
А локомотив тот тоже сам взорвался.
Она не знала, откуда пришли эти спокойствие и уверенность. Может, из снов? Ей теперь почти каждую ночь снились сны, яркие, цветные – с расстилающимися бескрайними, уходящими за горизонт заснеженными лесами, белыми просветами покрытых льдом озёр. Со вздымающимися горными пиками, что стоят неколебимой стеной, защищая лесную страну. С реками, с быстрыми водопадами, срывающимися со скал и не замерзающими даже в лютую стужу.
Это были просто леса, леса и ничего больше.
Но отчего-то Молли становилось покойно, тревоги уходили. И наутро снова хотелось рисовать.
Однако теперь всё чаще она рисовала не дестроеры с мониторами, не бронепоезда с орудиями, а те самые горы. Просто горы, увиденные во сне. Срывающиеся с них серебристо-льдистые потоки, ускользающие, словно жемчужные змейки, куда-то на полночь. Низкое зимнее солнце над уходящими в бесконечность лесами. И ещё одну гору, отдельную, чёрную, единственную из всех, не одетую снегами, как иные вершины Карн Дреда. Собственно, она вообще не была частью хребта, отделявшего Королевство от Диких Земель. Молли рисовала её всегда стоящую сама по себе, и лесное море билось, словно прибой, о её иссиня-чёрные, словно закопчённые, склоны.