Молли Блэкуотер. За краем мира
Шрифт:
– Ди! Диана! – вновь, как и у дома Предславы, позвала Молли, и вновь кошка, как ни странно, возникла словно ниоткуда.
С прежним невозмутимым видом.
Волка зарычала глухо и раздражённо. Мол, хватит тянуть, копуша. Даже щёлкнула зубами, когда Молли попыталась вновь глянуть через плечо.
Медведь отрицательно помотал круглой головой.
Вновь спрятав за пазухой весьма довольную (правда, невесть почему) кошку, охая при каждом движении, Молли вскарабкалась на медвежью спину. Вскоре они вновь уже мчались сквозь сгущающийся снег, валивший так, что Молли едва могла различить пару круглых ушей своего «скакуна».
И только
Но деваться было уже некуда. Волка совершенно скрылась в плотной пелене снегопада; как они выбирали направление, как знали, куда держать путь – оставалось для Молли полной тайной.
Она, как могла, опустилась ниже, почти припадая к медвежьей спине. Под мохнатой шкурой перекатывались бугры мощных мускулов, Всеслав-оборотень бежал спокойно, словно по ровной дороге. Варвар, что тут говорить, но отчего-то на его спине Молли чувствовала себя в безопасности. И невольно она словно бы видела себя со стороны – девочка верхом на могучем звере, мчащаяся сквозь сгущающуюся ночь, волк рядом с медведем, трое против надвигающегося мрака.
Одноклассницы лопнули бы от зависти, вдруг подумала Молли. Впервые за все эти дни – её бегства, краткой службы юнгой на «Геркулесе» – она так ярко вспомнила школу и подружек. Вспомнила без страха, без отчаяния, вспомнила, как вспомнила бы, уехав с родителями куда-нибудь на Юг.
Джесс Паттерсон сделала бы круглые глаза и прижала бы ладони к щекам; Кристи Виккерс, томбой [18] класса, хлопнула бы по плечу и принялась расспрашивать – а как ты удержалась, а сильно отличается от лошади и так далее; и даже эта задавака Кейт Миддлтон, которая до сих пор упрямо уверяет всех, что непременно выйдет замуж за принца, даже она прикусила бы язык.
18
Пацанка, девчонка-сорванец, лидер.
Норд-Йорк, школа, девчонки. Мама, папа, братик. Как же, как мне к вам вернуться? Поверить, что Rooskies действительно отпустят? Научат, как сулят, скрывать свою магию – и отпустят?
Надо, надо выторговать, чтобы родителям передали бы письмо, подумала Молли. Вот остановимся, перекинутся они, и выторгую. Непременно.
От медведя шло тепло, несмотря на зиму вокруг, Молли не мёрзла. Когда-то, читая книжки о приключениях, она мечтала вот так вот нестись навстречу неведомому, нестись к новым, неизведанным землям, таинственным чащобам, нехоженым тропам, загадочным рекам, где не бывал ещё ни один следопыт Королевства. Правда, в книжках почему-то не писали ни о тяжкой, выламывающей суставы усталости, ни о холодном ветре, от которого немеет лицо, ни о жутких сгоревших деревнях…
Ночь рухнула на зимний лес, словно коршун на добычу. Снегопад не ослабевал, на небе ни звёзд, ни луны, и очень скоро тьма сомкнула над ними свои мягкие крылья. Молли совсем распласталась на медвежьей спине, так что пятки её оказались почти у него на хребте.
В этот миг они и остановились.
Ни медведь, ни волк не вернулись в человеческий облик. Всеслав только рыкнул, указывая Молли на седельную сумку – там нашлись
В сумках нашлось и одеяло – одна сторона была гладкая, словно бы из шёлка, но отнюдь не из шёлка; снег с неё соскальзывал, не прилипая. Другая, напротив, мягкая-премягкая и очень, очень тёплая.
Робея, Молли забралась медведю под бок, завернулась в одеяло. С другой стороны, повозившись, устроилась Волка, на груди свернулась пушистым тёплым клубком Диана, по-своему пожелавшая Молли спокойной ночи – лизнув в щёку шершавым, словно тёрка, языком.
Тихо падал снег, густой-густой, словно решивший завалить их совсем.
Молли закрыла глаза и мгновенно провалилась в сон, словно в тёмную бездну моря.
Глава 3
Ей снова снилась чёрная гора. Исполин, возвышающийся среди заснеженных лесов; невдалеке, на юге, если судить по солнцу, тянулись кряжи Карн Дреда.
Гора была неспокойна. Над срезанной, плоской вершиной курился дымок, его же источали и многочисленные трещины в склонах. В подземной темнице дремал огонь.
Отчего-то Молли понимала это ясно, словно кто-то читал ей вслух, правда, ничьего голоса, даже мысленного, она не слышала.
Огонь дремал, но так было далеко не всегда. Чёрные склоны покрывали застывшие потоки некогда расплавленного камня; внизу, у подножий, теснились обугленные скелеты деревьев. С ними не совладало до конца даже пламя, убив их, но не повалив.
«Rooskies лишить жизни недостаточно», – вдруг вспомнила Молли фразу, подслушанную как-то, когда к родителям собрались гости – врачи и офицеры.
«Rooskies мало убить, их ещё и повалить нужно».
Деревья погибли, но не рухнули. Цепко держались уже мёртвыми корнями за каменистую землю, чтобы огонь не прошёл бы дальше, в свою очередь умерев от голода, не найдя достаточно пищи в покрывающих стволы угольях.
Они умерли, чтобы жили другие.
Чёрная гора дышала дымом, медленно наполняясь силой и яростью. Словно паря над ней, Молли видела протянувшиеся под землёй пламенные жилы; они были полезны, давая жизнь многочисленным горячим ключам.
На северных склонах Карн Дреда (а что это именно Карн Дред, Молли не сомневалась) брали начало бесчисленные речки. Большинство из них не замерзало даже в самые лютые морозы, над истоками клубился пар.
Это надлежало сохранить. Сохранить во что бы то ни стало…
– Му-ур! – укоризненно сказала Диана, вновь лизнув Молли в лицо шершавым своим языком. Вставай, дескать. Я-то уже готова, умылась и всё такое.
Молли пошевелилась. Ночью она, как оказалось, совсем взобралась на медведя, и сейчас тот терпеливо ждал, когда она проснётся. Волка прыгала на всех четырёх лапах рядом, всем своим видом заставляя поторопиться.