Молодинская битва. Куликово поле Грозного Царя
Шрифт:
– Ну так поторопи, да взыскивай с нерадивых. Властью моей взыскивай! – повелел Иоанн.
– Взыщу, с кого потребуется, – твёрдо обещал Бельский.
Когда воевода ушёл, митрополит Макарий сказал задумчиво:
– Вот так и добрым деяниям князя Боголюбского противились. А он ведь зарождал на Земле Русской власть праведную, власть от Бога. Не нравилось то боярам…
Иоанн, мужавший на глазах, отвлёкся от дел воинских и попросил митрополита:
– Поведай мне, отче, подробнее, как удалось боярам одолеть князя…
– Одолеть, сломить не смогли, как ни старались. Убили коварно и подло… Прежде, конечно, недовольны были суздальские и ростовские бояре переносом града стольного во Владимир, в город люда
Говорил митрополит спокойно, не спеша говорил, но в словах его чувствовал Иоанн намёк на себя, на свой долг перед Богом, да перед землей, данной ему милостью Божьей.
– Пытались крамольные бояре ростовские да суздальские смуту затеять, но князь одних заточил, а других изгнал за пределы Владимиро-Суздальского княжества. А когда сродники замешанными в делах крамольных оказались, и их выгнал прочь из земель, им управляемым. Отправил в Константинополь даже братьев своих родных Мстислава и Василька с племянниками. Уехала вслед за ними мачеха Андрея, в Суздале жившая с малым ещё братом его Всеволодом. А там их император с распростёртыми принял… Был и ещё один брат, Михаил, коего все звали Михалко. Но он сидел на княжеском столе в Торческе. Погнал бояр, да, видно, не всех, не всю крамолу распознал, да выкорчевал. А тут появились во Владимире некие Амбал и Мойзович. Кто они, откуда, как смогли втереться в доверие князя? Пришли оборванными. Может то и помогло, что прикинулись людьми мизинными, коих он поддерживал. Не распознал, что засланы они врагами зарубежными. Коими? Так ведь на западе, что ни правитель, то враг народу русскому. Мойзович и Амбал тут же с боярами суздальскими и ростовскими снеслись тайно, да и во Владимире нашлись недовольные князем.
И поведал далее митрополит, как в ночь на 29 июля 1174 года собрались бояре на преступный сход свой, получив сообщение ключника Амбала о том, что князь выехал в Боголюбово один, без охраны. Двинулись туда, но хоть и знали, что князь один, никто не решался идти на убийство в одиночестве или даже вдвоём, втроём, впятером. Они знали, насколько отважен князь, насколько искушён в ратном деле, в бою. А потому организовали шайку в двадцать четыре человека. Двадцать четыре – на одного!
Но и это не придало им решимости. Опасаясь, что князь многих из них сможет порубить в куски, прежде чем убьют его, они заранее позаботились, чтобы его обезоружить. Ключник Амбал незаметно выкрал меч князя… Наметив время убийства, преступники собрались, хватили для храбрости спиртного и под алкогольными парами двинулись на своё подлое дело. Впрочем, и алкоголь, завезённый Амбалом и Мойзовичем, на первых порах не помог. Возле входа в княжеский дворец заговорщики остановились, и тут их обуял животный страх – все как один бросились бежать, а первым припустился «храбрый» боярин Жидиславич, подвергший во время похода жуткому избиению Киев. Побежали за ним Амбал и Мойзич.
И всё же страх перед будущим пересилил страх перед настоящим. Не сразу собрались они с духом после этого бегства. Ключник Амбал отвёл банду в винный погреб, где новая порция алкоголя дала новый прилив решимости.
Охрана князя была невелика, и её легко обезоружили. Схватили и личного слугу Андрея Боголюбского отрока Прокопия, который не успел даже подать сигнала тревоги.
Затем, поднявшись по винтовой лестнице, убийцы толпой подобрались к двери в опочивальню. Дверь была заперта изнутри.
Один из заговорщиков, подражая голосу Прокопия, закричал:
– Господине, господине!
– Кто это? – послышалось в ответ.
– Прокопий это. Слуга твой, Прокопий.
За дверью воцарилось молчание. Заговорщики были в напряжении. Они поняли, что князь сообразил, что слышит голос не Прокопия, а, следовательно, к нему явились злоумышленники. Решили выбивать дверь. При первых ударах, князь бросился за своим мечом, но его на месте не оказалось. Меч, переданный ему через поколения от святого Бориса, был украден. Однако князь не пал духом. Первых двух ворвавшихся к нему заговорщиков свалил ударами кулака столь стремительно, что те не успели даже воспользоваться оружием. Но за ними ворвалось ещё сразу несколько негодяев. Они тоже получили отпор, но бандитов было слишком много, что бы князь смог противостоять им. Нескольким убийцам удалось зайти со спины – излюбленный приём «храбрых» террористов нападать на безоружных, да ещё с тылу.
Заговорщики, нападавшие на князя, были не только вооружены, но и одеты в доспехи, в то время, как князь, готовясь ко сну, доспехи снял.
В коварстве все убийцы схожи. Негодяи нанесли несколько ударов князю сзади мечом. Тот упал. Банда долго глумилась над князем – его били, топтали ногами, рубили. Наконец, пьяной ватаге показалось, что князь мёртв.
И тут всю банду снова обуял страх. Заговорщики бросились бежать, обгоняя друг друга. Опомнились лишь возле ограды церкви Рождества Пресвятой Богородицы.
Помолчал митрополит, да и государь сидел, слова единого не подавая. Прибавил к рассказанному митрополит, что бросили истерзанное тело убитого князя и запретили подходить к нему и отпевать запретили.
– Помнится, ты говорил мне, что не остались безнаказанными убийцы-крамольники? – проговорил наконец государь.
– Говорил, ну и теперь напомню. Младший брат Андрея Боголюбского князь Михалко, взявший власть во Владимире, вырвав её из рук ставленников бояр-крамольников, захватил убийц. Все были казнены, зашиты в мешки из свиной кожи, положены в короба, а короба подожжены и пущены в Поганое озеро. По сю пору, как сказывают, слышны голоса их в ненастья… Охи да вздохи над озером… Но это так. Легенды.
– Понял, отче, к чему ты мне всё это поведал. Понял, – тяжело вздохнув, молвил Иоанн. – И меня ждёт участь такая, если не распознаю и не накажу крамольников и убийц. Да как распознаешь?! Вон и ныне поход назначен, а войско не готово. Вредят, а кто? Сразу и не разберёшь ведь.
Долго собиралось войско. Лишь 8 января 1548 года выступило оно в поход на Казань двумя колоннами. Ну а Митрополит Макарий выехал назад, в Москву. Ему поручил государь на власти быть и власть государеву держать в стольном граде крепко и праведно.
А на Казан пошли, кроме той части, что во Владимире собралась под командованием князя Бельского, при которой, и государь находился, и вторая колонна под командованием «служилого татарского «царя» Шаха-Али и князей Воротынского и Горбатого-Шуйского. Сосредоточившись в устье реки Цивили, русские полки к началу февраля встали у стен Казани, заперев город, но на штурм не пошли. Маловато сил было.
Тяжёлым оказался поход. Только зима заморозила, как ударила оттепель, а оттепель посредь зимы – это и дороги непроходимые, и эпидемии, да и падёж коней. О штурме Казани и думать было нечего. К тому же в начале февраля беда произошла. При переправе через Волгу не выдержал лёд, провалилось много пушек, другого снаряжения, но главное – погибли люди. И всё это на глазах государя, который руководил переправой, а затем и спасением людей.