Молодость с нами
Шрифт:
Дни шли, Костя все меньше и меньше совершал ошибок и промахов. Он уже не только сам знал, что на
границу одному выходить нельзя, что палить в лемехи и в ворон — это такой же стыд, как по тревоге выбежать
в строй, забыв надеть брюки, что шуметь, болтать, курить ночью на границе — это непростительное
мальчишество; помимо того, что это грубые нарушения пограничной службы, это еще и то, что в иной
обстановке называют дурными манерами, неумением вести себя в приличном
манерам узнают зеленого, начинающего, еще не обтесанного пограничника. Все это Костя уже знал, и сам уже
мог учить этому молодых солдат.
Однажды, обходя участок, он увидел совершенно нетерпимую для границы картину. Повар Сомов,
который тоже, как и любой человек из личного состава пограничного подразделения, каждую неделю несколько
раз выходил на границу, пригрелся на солнышке, привалясь спиной к валуну; он, видимо, размечтался и не
услышал Костиных шагов. На валуне лежали сапоги и сушились портянки другого солдата. Костя знал, что
Сомов ушел в наряд с молодым пареньком Кондрашевым. Оглядевшись, Костя увидел и Кондрашева, — тот
сидел меж кочек в болоте, голова у него была накрыта носовым платком, а в фуражку он что-то собирал. Костя
подозвал его, фуражка была полна клюквы.
От Костиного оклика вскочил и Сомов. Оба они — и Кондрашев и Сомов — стояли перед своим
начальником испуганные, удрученные, готовые на все, лишь бы было не так, а по-другому, как полагается.
Костя видел это. Он вспомнил, как во всех случаях его собственных промахов с ним разговаривали его
начальники — и подполковник Сагайдачный и капитан Изотов.
— Эх, Сомов! — сказал он. — Вам бы на печи сидеть с молодухой да мечтам предаваться. Чудесное
занятие для пограничника!
— Виноват, товарищ лейтенант! На природу загляделся, родные места вспомнил.
— Не ожидал от вас, Сомов, не ожидал, — продолжал Костя, стараясь говорить таким же ровным и
сухим тоном, каким когда-то разговаривал с ним самим подполковник Сагайдачный. — Наоборот, я надеялся,
что вы еще и Кондрашева поучите. Так и в наряд вас назначили: самостоятельный пограничник товарищ Сомов
и с ним молодой пограничник товарищ Кондрашев. Что же вы, товарищ. Кондрашев, клюковки захотели? А
представьте, что бы получилось, если бы на вас, на этакого босого молодца, вроде как пляжника с крымского
курорта, да на заснувшего Сомова нарушители вышли, диверсанты. Разве вы в таком состоянии выполнили бы
как надо свой долг по охране государственной границы Советского Союза?
— Да мы бы, товарищ лейтенант… — загорячился Кондрашев.
Костя понимал, что Кондрашеву в эти минуты очень стыдно, и поэтому считал, что щадить его не надо —
надо на эту рану сыпать соли как можно больше.
— Поздно “мы бы”! — не дал он закончить Кондрашеву. — Поздно, товарищ пограничник. Вы бы глупо
и зря погибли. Не как герои, а как шляпы. Надеть сапоги! — приказал он. — Привести себя обоим в должный
порядок и продолжать нести службу!
Ефрейтор Козлов, который сопровождал Костю, когда они отошли подальше, сказал:
— Будут теперь переживать ребята. Не хотел бы я быть на их месте.
— Я тоже, — сказал Костя.
Выйдя к железной дороге, к полосатым шлагбаумам, возле которых обычно происходила передача
международных поездов, Костя увидел на полотне группу людей, узнал среди них капитана Изотова и
подполковника Сагайдачного. Он знал, что Сагайдачный приехал сюда, чтобы принимать какой-то пакет от
пограничного комиссара соседней страны.
Костя подошел к группе пограничников, поздоровался. Вместе с ними он двинулся к шлагбауму, к
которому с той стороны направлялась группа военных. Подполковник Сагайдачный и пограничный комиссар
той стороны сошлись на нейтральной полосе меж двумя поднятыми шлагбаумами, козырнули друг другу, и
Сагайдачный принял большой конверт с гербами и печатями.
Сагайдачный и пограничный комиссар той стороны снова козырнули друг другу и разошлись.
Шлагбаумы опустились.
Костя впервые присутствовал при подобной церемонии. Ему было очень интересно и очень хотелось
знать, что скрывается в этом конверте, о чем там пишут из-за границы. Он тихонько сказал об этом Изотову. А
Изотов сказал громко:
— Ну что ж, товарищ подполковник нам, наверно, скажет, что там, если нет особых секретов.
На заставе конверт вскрыли, и Сагайдачный прочел:
— Ко мне вчера вечером обратилась сельская жительница такая-то с заявлением о том, что во время
полоскания белья на речке такой-то у нее уплыли кальсоны ее мужа. При визуальном обследовании местности
выяснено нашей стороной, что указанная часть туалета мужа сельской жительницы такой-то зацепилась за
корни прибрежного дерева на вашей стороне в районе пограничного знака номер такой-то. Частную
собственность мужа, сельской жительницы такой-то просим… и так далее. Возвратите, в общем.
— Где эти подштанники? — сказал Изотов Косте. — Кто видел, кто знает?
В казарме нашли рядового Федюшкина, который сказал:
— Верно, чего-то такое в воде болтается, розовое.
— Что ж ты, брат, — пожурил его Сагайдачный, — видишь, что болтается, а не докладываешь?
— Да ведь тряпка.