Молот Ведьм
Шрифт:
— Нет.
— Ты тут не затем, чтобы принять командование?
— Нет.
— Знаешь, что происходит в Виттингене?
— Может тебя это удивит, но ответ звучит так же: нет.
— Вот здорово, — констатировал он бесцветным голосом. — Тогда, собственно, что ты тут делаешь?
— Я проездом, — спокойно объяснил я. — Хотел поспать, поесть, выпить. И ехать дальше.
— Ну и не поедешь. — Он поднял на меня глаза. У него было крайне озабоченное лицо. — Так или иначе я найду тебе жильё и всё объясню.
Смертух тоскливо посмотрел в сторону ворот. Для него это начинало плохо пахнуть, и я знал, что охотнее всего он бы покинул Виттинген. Не скрою, я тоже рассматривал такую возможность. Теоретически никто не имел права задерживать
— Тогда веди, — принял решение я, обращаясь к Андреасу.
***
— У нас дело о колдовстве, Мордимер. О сговоре с дьяволом, о шабаше, об убийстве детей и вытапливании из них жира, о поклонении демонам и сношении с сатаной в образе козла… — Он махнул рукой. — И о чём только захочешь. Мещане, монашки, два священника, три дворянина. Все осуждены. И это только начало.
— Ноймаркт, — сказал я немного погодя.
— Да, Мордимер, — вздохнул Андреас. — У нас тут второй Ноймаркт. И знаешь, кто всем управляет? Я лишь поднял брови.
— Отец каноник Петро Тинталлеро, — произнёс он и сплюнул на пол. Растёр плевок подошвой. — У него письма из Апостольской столицы. Распоряжается, как у себя дома, проводит следствия, допросы. И смеет нам приказывать, — он говорил спокойнее, но я видел, что его распирает злость. — Даже ты не сможешь покинуть город без грамоты от него.
— Случаи всякие бывают, — тихо заметил Смертух, но я заметил, что его глаза блеснули.
— Держи своих псов на привязи, Мордимер! — рявкнул в ответ Андреас, не беспокоясь тем, что Смертух упёрся в него бешеным взглядом. — Это не какой-то дебош в корчме… Я успокаивающе положил руку ему на плечо.
— Вы послали в Хез, — не спросил, а просто констатировал я. — И ты думал, что Его Преосвященство прислал именно меня, чтобы я взял на себя следствие.
— Ну да, — ответил он. — Но оказывается, что ещё подождём.
— Кто из наших старший чином? — Может это тебя развеселит, но я, — ответил Андреас. Ого, — подумал я, — похоже, дело на самом деле серьёзное, раз ты с таким облегчением хочешь отделаться от старшинства. С другой стороны, лучше иметь начальником Мордимера Мордимера, коллегу по Академии, чем безумного каноника Тинталлеро. Удивляетесь, почему я назвал каноника безумным? А потому, что я слышал о его несомненно славных свершениях на ниве преследования ереси и колдовства.
— Петро Тинталлеро, Смертух, — сказал я, чтобы получше вспомнить. Мой спутник прикрыл глаза и что-то зашептал сам себе.
— Ноймаркт, — наконец произнёс он вслух. — Двести восемьдесят осуждённых, двести восемьдесят сожженных, он оправданный.
— Дальше, — приказал он.
— Сан-Поли. Сто семьдесят три осуждёно, сто три сожжено, шестьдесят девять в порядке особого помилования повешено, один к пожизненному в монастыре. Четыре человека оправдано.
— Аж столько их было? —
— Полниц. Девяносто…
— Хватит, — оборвал я его и посмотрел на Кеппеля. — Видишь теперь, с чем мы имеем дело, Андреас.
— Я это вижу уже две недели, — сказал он. — Я думал, что этот выродок давно гниёт в Замке Ангелов.
Насколько я помнил, каноника действительно обвинили перед Его Святейшеством, ибо слишком многим он наступил на любимый мозоль. Обвинённые чаще всего ожидали суда в одной из камер Замка Ангелов, а поскольку Его Святейшеству не хватало времени, чтобы председательствовать в суде (а я слышал, ему это и не нравилось, он предпочитал охоту в компании молодых дворян), поэтому им случалось годами ничего не видеть, кроме стен собственного узилища. Но, как видно, каноник дождался суда и не только, отделавшись ложью, ушёл от ответственности, но и получил очередное почётное задание.
— Мне очень жаль, Мордимер, но тебе придётся доложиться ему и спросить о распоряжениях…
— Доложиться? — повторил я с ударением. — Я? Лицензированный инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона должен докладывать какому-то паршивому попу? Правильно ли я понял, что ты сейчас сказал?
— Мне жаль. — Он опустил глаза. — Но пока я покажу тебе жильё. — Он перевёл взгляд на близнецов и Смертуха. — Для твоих людей тоже найдётся какой-нибудь угол.
Мы вели коней, идя по щиколотки в густой, хлюпающей под подошвами жиже. В Виттингене не было канализации, следовательно нечистоты выливали прямо на улицу, что порождало вонь, забивавшую мне нос. Самое обидное, что, казалось, никто, кроме меня, не обращал на это внимания. Я отпрыгнул, когда из-за угла выскочил всадник, обрызгал нас фонтаном грязи и, едва не растоптав двух торговцев, пропал в конце улицы. Я отёр лицо рукой.
— Меч Господа, — сказал я. — Начинаю почти мечтать о ночёвке в лесу.
Наконец мы дошли до скрытой церковью корчмы. Это было двухэтажное, но вместительное здание из красного кирпича, с крышей, крытой медной, но уже сильно позеленевшей кровлей. На вывеске корчмы был нарисован огромный медведь, несущий в лапах светловолосую женщину. Надпись гласила «Под Девой и Медвем». Я улыбнулся. К нам тотчас подбежало двое мальчиков-конюхов, и я приказал Смертуху идти с ними. Он должен был проследить, чтобы животные были хорошо размещены, получили свежую воду, овёс и их тщательно вычистили. Я знал, что под его присмотром конюхи похлопочут, будто это их собственные лошади. Потому как немногих встречал людей, кто захотел бы вызвать гнев или даже недовольство Смертуха. Спустя пару патеров я уже сидел с Андреасом в маленьком эркере, спрятанным за бурым занавесом. Мы строго приказали корчмарю следить, чтобы никто не мешал нашему разговору. А поскольку Кеппель был в служебной форме, мы были более чем уверены, что хозяин будет сторожить наш эркер усерднее спальни своей жены. В конце концов, в эти дни в Виттингене было бы опасно чем-либо вызывать недовольство инквизитора. На стол перед нами приземлились несколько бутылок вина и огромная миска с фруктами, вафлями и пряниками, потому что у нас как-то не было желания обедать. Прежде чем разлить вино по кубкам, я тщательно осмотрел сосуд изнутри и выгреб из него прилепившегося к стенке засохшего таракана. Я вздохнул и отправил его щелчком на пол, после чего наполнил кубки. Мы чокнулись.
— За что выпьем? — спросил Андреас.
— За солидарность, — серьёзно ответил я.
Мы выпили до дна. Хотя я предпочитаю боле выдержанные вина, но у этого был приятный, пряный аромат. Я взял из миски пряник в форме священника с посохом епископа в руке и откусил ему голову. Андреас рассмеялся. — Биарриц, — сказал я с набитым ртом. — Если захочется отменных пряников, придётся поехать в Биарриц. Куда здешним до тех.
— Я слышал о каких-то расследованиях в Биаррице, — задумался он. — Сейчас-сейчас, а не имел ли ты какого-то…