Момо (илл. Михаэля Энде)
Шрифт:
– Иди одна, Кассиопея, – сказала она тихо, – я не могу больше. Иди одна и передай привет Мастеру Хора.
«ЭТО СОВСЕМ БЛИЗКО!» – стояло на спине Кассиопеи.
Прочитав ответ, Момо удивленно оглянулась. Мало-помалу она смутно осознала, что этот убогий и словно вымерший уголок города именно тот самый, из которого они вышли к белоснежным домам – на улицу со странным освещением. Если это так, то у нее, пожалуй, хватит сил добраться до Дома-Нигде.
– Хорошо, – сказала Момо. – Я пойду с тобой. Но разреши, я возьму тебя на руки, так быстрее дойдем.
«К СОЖАЛЕНИЮ,
– Почему ты должна идти сама? – спросила Момо.
Ответ был загадочен: «ДОРОГА ВО МНЕ».
С этими словами черепаха двинулась вперед, и Момо медленно, медленно, шаг за шагом пошла за ней.
Как только черепаха и Момо скрылись в одном из ближайших переулков, на площади, в тени окружавших ее домов, сразу же наступило большое оживление. Со всех сторон доносился какой-то хруст и хрип, приглушенное хихиканье. Это были Серые господа, они подслушали весь разговор Момо с черепахой. Часть из них оставалась тут, чтобы наблюдать за девочкой. Они и не подозревали, что долгое ожидание принесет им такой успех!
– Вон они! – шепнул пепельно-серый голос. – Хватать их?
– Конечно, нет! – прошелестел другой. – Пусть бегут.
– Но почему? – спросил первый голос. – Надо же поймать черепаху. Сказано было: любой ценой!
– Правильно. Но для чего?
– Чтобы она отвела нас к Мастеру Хора.
– Вот именно! Это она и делает. Нам даже принуждать ее не надо. Она делает это добровольно.
И снова площадь, с ее мрачными тенями, наполнилась глухим хихиканьем.
– Немедленно сообщите эту новость всем агентам в городе! Поиски можно прекратить. Пусть все подключатся к нам. Но главное – осторожность, господа! Никто из нас не должен перебегать им дорогу. Освободите им путь. И всячески избегайте с ними встреч. А теперь, господа, спокойно последуем за нашими ничего не подозревающими проводниками!
Момо с Кассиопеей и в самом деле не встретили никого из своих преследователей. Куда бы они ни направлялись, Серые господа всюду вовремя исчезали, присоединяясь к следовавшей за беглецами армии преследователей. Эта армия становилась все больше и больше, она бесшумно кралась сзади, прячась в тени домов и заборов...
Момо совсем выбилась из сил. Порой ей казалось, что она вот-вот упадет и заснет на месте. Но всякий раз она заставляла себя сделать еще шаг, а за ним следующий.
Если бы черепаха не шла так медленно! Но тут уж ничего нельзя было поделать. Момо перестала смотреть по сторонам, она смотрела только на свои ноги и на черепаху.
Спустя, как ей показалось, целую вечность, она вдруг заметила, что под ногами стало светлее, Момо подняла веки – они словно налились свинцом – и оглянулась вокруг.
Да, это была наконец та часть города, где царствовал удивительный свет – не вечерний и не утренний – и где все тени падали в разных направлениях. Ослепительно белыми стояли недоступные дома с черными провалами окон. А вон и странный памятник – огромное яйцо на черном каменном прямоугольнике.
Момо приободрилась – теперь уже недалеко было до Мастера Хора.
– Прошу тебя, – обратилась она к Кассиопее, –
«ТИШЕ ЕДЕШЬ – ДАЛЬШЕ БУДЕШЬ», – ответила черепаха и поползла еще медленнее. Но благодаря этому – заметила Момо, как и в прошлый раз, – черепаха стала вдруг продвигаться быстрее. И чем медленнее они шли, тем быстрее навстречу им скользила под ногами улица.
В этом заключался секрет странной части города: чем медленнее ты шел, тем быстрее достигал цели! А чем сильнее спешил, тем медленнее продвигался. Этого-то Серые господа и не знали – в тот раз, когда они преследовали Момо на автомобилях. Потому ей и удалось от них ускользнуть.
В тот раз!
Но сейчас все было по-другому. Сейчас Серые господа вовсе не стали догонять беглецов. Они шли по их следу так же медленно. Они поняли секрет. Белые улицы позади Момо и черепахи медленно наполнялись армией Серых господ. Теперь преследователи знали, как тут надо двигаться: они шли еще медленнее черепахи и потому нагоняли ее. Это был бег наперегонки, только наоборот: состязание в медленности.
Вдоль и поперек сонных улиц. В самую сердцевину белоснежного квартала. А вот наконец и Переулок-Никогда...
Кассиопея уже завернула за угол и стала приближаться к Дому-Нигде. Момо вспомнила, что не могла здесь идти иначе как задом наперед, – и повернулась... От страха у нее чуть не остановилось сердце.
На нее надвигалась живая, движущаяся стена – воры времени. Тесными рядами, один возле другого, заполнили они всю ширину улицы – стене этой не видно было конца.
Момо закричала, но не услышала своего голоса. Задом наперед вбежала она в Переулок-Никогда, широко раскрытыми глазами уставившись на следовавшую за ней армию Серых господ.
Но тут опять случилось нечто невероятное: едва первые преследователи попытались войти в Переулок-Никогда, они тут же – на глазах у Момо – растворились в воздухе! Сначала растворились их протянутые руки, потом ноги и туловища и под конец их лица – с застывшим на них выражением ужаса.
Не только Момо наблюдала это зрелище – это видели еще не успевшие раствориться Серые господа, на которых напирали сзади другие. Передние ряды стали топтаться на месте, пытаясь сдержать напиравших сзади, и на границе Переулка-Никогда возникла своего рода рукопашная, превратившаяся во всеобщую свалку. Никто не отважился двинуться дальше, но те, которые были вытолкнуты напиравшей толпой вперед, тут же растворялись, превращаясь в Ничто.
Момо видела гневные лица, воздетые кулаки, но никто уже не мог преследовать ее.
Сама она наконец достигла Дома-Нигде. Тяжелые ворота из зеленого металла распахнулись. Момо кинулась внутрь, пробежала коридор с каменными фигурами, открыла в конце маленькую дверцу, скользнула в нее, промчалась но залу с бесчисленными часами до маленькой комнаты, окруженной стенками часов, бросилась на маленькую софу и зарылась лицом в подушку, чтоб ничего больше не видеть и не слышать...