Монахиня из третьего отдела
Шрифт:
Отсюда сразу проистекает вопрос: как я отношусь к их «общинной» инициативе? Я вижу, вам не терпится услышать ответ. Начнем с того, что это за инициатива. Некоторые мутанты, в том числе террористическая группировка «Единое Небо», требуют разрешить им селиться отдельными «дистриктами», слово-то какое… районами, по сути. И от каждого района свои выборные лица, свой сенатор. Конечно, по их мнению, церковники не должны регулировать все их внутренние дела. Они, понимаете ли, способны к самоуправлению. Что способны — мы и не сомневаемся.
Есть кое-что, что совершенно упускается
Получается, нижний мир наводнен одними забияками. Вы вообще представляете себе, что такое война? Чем именно рискует солдат, оказываясь в перестрелке? Внизу много древнего оружия, и оно хорошо уравнивает шансы всех против всех. На войну идут не ради адреналина, и не из-за шила в мягком месте, как могут считать некоторые малолетки. Война — дело вынужденное, того, кто там был, калачом не заманишь.
Есть те, кто сражаются, чтобы выжить. Есть те, кто бросаются в бой, будучи обманутыми своими вождями, алчущими захапать себе побольше и разжиться на чужой крови. И есть еще те, кто привыкли паразитировать на других, и просто ничего больше делать не могут. И кого вы хотите видеть рядом с собой? Первых? Они будут бороться за выживание и дальше, до полного уничтожения всех возможных угроз, включая наших лидеров, нашу церковь и даже нас самих. Вторых? Как вы себе представляете правосудие в условиях, когда есть те, кто не ценят ни свою жизнь, ни чужую? Один такой фанатик по приказу начальника вырежет тридцать, сорок человек, горожан, таких как мы с вами, каждый из которых хочет жить и воплощать мечты в реальность. Вырежет — и покончит с собой. Концы в воду, и мы ничего не докажем. Может быть, тогда нам нужны третьи? Паразиты есть паразиты. Достаточно называть вещи своими именами и видеть за красивой картинкой истинную суть существ внизу.
Конечно, вы спросите, как так, неужели нет других мутантов? Они есть, но они достаточно разумны, чтобы примкнуть к нам на наших условиях. Многие боятся нас, как и боятся менее вменяемых собратьев. Не стоит смотреть на них с ненавистью. Им нужна наша поддержка. Как и люди, избравшие меня, я хочу жить в мире равных. Взрослых, сознательных, ответственных, лишенных всепоглощающего эгоизма. Мы можем воспитать своих детей такими, но мы не можем перевоспитать тех, кто приходит к нам извне и сразу требует всех прав взрослых людей.
Так что же нам делать? Не поддаваться на провокации. Поддерживать тех, кто рядом с нами, чьи жизни зависят от нас. Сохранять бдительность. Ситуация может измениться в одночасье, и я верю, что у нас хватит сознательности не проводить межевую линию по расовому признаку. Мы все разумные взрослые люди. Мы лучше, чем наши предки. Мы не повторяем ошибок прошлого».
Лиретта недовольно фыркнула. Она не любила политиков. За их сладкими речами всегда скрывалось что-то большее, похожее на заворот кишок. В словах Джандетто читалась прямая угроза. «Или вы с нами — или против нас». Это пугало.
Хвост сорок первый.
Шелестящие страницы прессы
— Кажется, без меня Лиффрент стал городом клоунов, — хмыкнул сенатор, не вставая со столика. В этом непримечательном месте, среди каменных стен и деревянных рамок, увитых виноградной лозой, стояла приятная тишина. Совсем близко с одной стороны проходила граница владений Вейлумов, с другой по коротким тропинкам со множеством ступенек можно подняться к их особняку.
Сенатор был одет неброско, чего нельзя сказать о его собеседнике. Карлос в этот раз отличился. Его костюм, похожий на униформу работника аварийной службы, блестел серебристыми бликами на тонких пластинах, нашитых поверх стандартной рыжей ткани. Кажется, ему было жарко. Широкие рукава надежно скрывали от посторонних глаз браслет, но теперь, стоило им уединиться, как Карлос стянул его, воровато оглянувшись по сторонам.
— Как будто не сам сделал, — прокомментировал Вейлум.
— Сам, босс, — подтвердил инженер с прищуром, — Меня видели исполнители и разыскивают. Я вытаскивал запись со святым братом…
— Можешь продемонстрировать?
— Конечно. Ток чур без звука, а то палево, — техник грубо задрал куртку, расстегнул ремни и снял со спины массивный металлический диск со множеством отверстий и крупной линзой посередине. Недолго думая, нажал на кнопку сбоку. С тихим щелчком снизу поднялось восемь тонких стержней, натягивая чуть мерцающую сетку, ограничивающую обзор. Воздух несколько секунд «прокаливался», было слышно, как работают вентиляторы. Наконец, мерцание сошло на нет.
— Запускаю…
Мгновение спустя запись начала воспроизводиться. Объемная картинка наглядно демонстрировала, как Джозу подходит к девочке и о чем-то с ней переговаривается. Так как дело происходило в полумраке, Карлосу пришлось подкрутить яркость, поэтому цвета казались совсем блеклыми. И все же можно разглядеть все: и белизну чулок Чарлайн, и желтоватый фрагмент какого-то конверта, торчащего из кармана святого брата, и много других любопытных подробностей действующих лиц и окружения.
Сенатор чуть-чуть скривился. Наблюдаемая картинка явно не вызывала у него ничего, кроме отвращения. Карлос же сохранял странную невозмутимость и какую-то гордость. Видимо, он просматривал запись много раз… как технический специалист.
— Я увидел достаточно. Хорошо, что есть эта запись, и все же это не совсем то, что нам требуется, — повелительным жестом проговорил он.
— Босс, вы посмотрите до конца…
— Мне неприятно.
— Она же не человек. Чарли — кукла, спроектированная специально для этого.
— Мне все равно неприятно! — чуть раздраженно повторил сенатор. Техник выключил запись, пробурчав под нос, что мог бы выспаться ночью, а не обрабатывать все до конца.
— Вы хорошо постарались, но не упускайте цель. Наша задача — получить аналогичную запись, но с участием архиепископа. Завтра между нами состоятся дебаты насчет вопроса терактов. Я постараюсь его вымотать и подсказать, что вечером следует расслабиться. Твои девочки должны быть наготове. Уже удалось выяснить, кто ему больше приглянулся?