Монастырь
Шрифт:
Элоиз выхватила меч, вспоминая, как однажды уже рубила такую тварь, изжевавшую ногу шаману Питти. Но тогда жук выбрался на поверхность и подставил под удар лапы. Куда можно ударить теперь - совершенно непонятно. Девушка, пригнувшись, побежала вокруг ямы, выискивая уязвимое место, и в это время Анза впился ей в волосы. «Мама, Урма спрыгнула, Урма спрыгнула туда!»
Почти одновременно жук вздыбился, взмахнул короткими передними лапами, легко отбросив в сторону копье, и удивительно быстро для своего веса выпрыгнул из ямы. Элоиз бросилась на выручку к Элю, но тварь несколько раз вздрогнула и вдруг затихла. Люди стояли молча, глядя друг на друга. Потом охотник взорвался.
–
«Мама не разрешает кусаться…» - поддержала ее Урма, и Элоиз снова послышалось лукавство.
– Вылезайте, мама не сердится, - вздохнула девушка.
– Урма молодец. Глуви должна была догадаться сама.
«Я испугалась…» - Черный клубок прокатился по траве и взлетел Элю на плечо.
– «Урма спасла меня. Урма смелая. И Эль хотел меня спасти».
– Мама тоже хотела тебя спасти, - обиженно заметила Элоиз.
– Иди ко мне, Урма.
«Мама не сердится?» - Малышка остановилась возле ее ног, голос спокойный… Она действительно хладнокровна.
– Я хочу поблагодарить тебя, Урма. Ты хорошая девочка, ты молодец. «Значит, иногда можно кусаться?» - Когда на тебя или на нас нападают - нужно. Черный клубок взлетел вверх по ноге и забрался за пазуху. Ничего в ответ, только прижалась и замерла на груди. Пора идти дальше.
Степь почему-то располагала Элоиз к молчанию, и даже, отвечая Анзе на бесконечные вопросы, девушка не раскрывала рта.
Хотя когда-то, с Анзой-старшим, предпочитала все же общаться вслух. Эль, который по дороге к Городу просто изнывал от скуки и донимал девушку бесконечной болтовней, теперь совершенно охрип, по второму разу пересказав Глуви все сказки и, глубоко дыша, тоже наслаждался тишиной. Когда солнце зашло, идти стало легче, и после короткого совещания путешественники продолжили путь в темноте.
Поэтому они и не заметили травяных шалашиков, а спавшие в них люди не слышали, как к ним приблизились чужаки. И только когда Элоиз неожиданно наступила каблуком на чью-то откинутую далеко в сторону руку, а мужской голос прокричал на всю Степь: «Каракурт!», выяснилось, что похитители паучат находятся в самой середине стойбища.
– Мы с миром, с миром!
– закричал Эль, одновременно бросая на землю мешок и поудобнее перехватывая копье.
– Спите спокойно!
– С миром по ночам не ходят!
– ревел в ответ степняк, которому отдавили пальцы.
– Брось копье!
– Сам брось! Костер разводить надо, мы бы и близко не подошли!
– Ну, конечно, умный какой, костер! Чтобы пауки нас сожрали! Брось копье!
– Успокойся, Дорни!
– раздался вдруг спокойный женский голос.
– Эль, это ты?..
– Тина… - пробормотал охотник и наконец сообразил, что повстречал родное племя.
– Тина! Дорни!
– А это значит… Значит, это толстомясая мне на руку наступила?..
– тупо произнес Дорни и тут же понял, что не стоило этого говорить.
– То есть… Эла… Эла…
– Элоиз, - поправила его девушка, засовывая в темноте Анзу за пазуху и посылая всем паучкам команду сидеть тихо.
– Я тебя помню, Дорни. Я не сержусь. Может быть, все же разожжем костер? Мне кажется, так близко к горам патруль не залетает.
– Может, и не залетает, а только… - начал было Дорни, но передумал.
– Конечно, давайте разведем. Мяса пожарим.
Люди вокруг засуетились, затрещали ветки ломаемого кустарника. Очень скоро пламя осветило знакомые
Все они были выше степняков, а их одежда, насколько мог вспомнить охотник, именовалась «пончо».
– Из леса?
– спросил он Тину, кивая на пришельцев.
– Значит, Питти с вами?
– Нет, - покачала головой женщина, ставшая после гибели Ма старейшиной Пожирателей Гусениц.
– Ушел. У него слишком длинные ноги, ему все время нужно на них ходить, а поспеть никто не может. Вот и бегает в одиночку, как верблюд. Расскажите, как жили без нас, - попросила Элоиз.
– Сперва как обычно, - не спеша начала Тина.
– Стояли около убитой Гусеницы, доедали, запасались… Потом мясо стухло, пошел запах по Степи, скорпионов сбежалось очень много. Пришлось уйти. Стали кочевать по старым местам, только не как раньше, цепями, а все вместе, потому что мало нас, три десятка и один. А потом решили и на Гусениц больше не охотиться… Вкусное, конечно, у них мясо, да уж очень долго ходить за ним, и на Охоту у нас едва-едва копий наберется. Встали на одном месте, всякую мелочь ловили, хватало нам. Вас ждали. Вот и все… -А Питти?..
– Шаман заявился к нам пять дней назад, вместе с лесными. Шумел, бегал, подгонял… Даже до утра подождать не дал, погнал в путь на ночь глядя. Суетливый человек. А как остановились, так он и ушел, только дорогу рассказал. У меня, говорит, дела в Песчаных Пещерах, может, вас догоню, а может, и нет. Идите, мол, смело, только пчел остерегайтесь и про мои слова помните. И ушел. То есть нет, сперва он перед костром поплясал, колокольцами своими позвенел, потом мне все это сказал, а потом уже ушел. И про Сойлу тоже рассказал, как ее карлики под землей убили… Вот мы и идем, куда нас послали, а сами боимся. Как хорошо, Элоиз, что ты пришла!
– А я?
– оскорбился охотник.
– И ты тоже, - улыбнулась Тина.
– Хочешь кусочек сушеной Гусеницы? Из последних запасов, больше у нас такой еды не будет… Это Гусеница Класа, ты помнишь? Та самая последняя Гусеница…
– Не горюй, - попробовал утешить ее Эль, принимая мясо.
– Недалеко от Монастыря водятся такие звери, кролики. Очень вкусные, и Стэфи они нравятся.
– Одна радость, что сына увижу, - улыбнулась Тина.
– А все равно Степь покидать и жалко, и страшно.
– А нам в Степи страшно!
– встрял в разговор один из лесных людей, подсевший к огню.
– Меня зовут Таффо, я из племени Оленей. Там действительно надежное убежище, в Монастыре?
– Мне казалось, в Лесу вам бояться нечего, - удивилась Элоиз.
– Насекомые, будь они прокляты, - вздохнул Таффо.
– Приходят из Степи, занимают наши - угодья, истребляют зверье… А мы не племя Шатровиков, мы Олени. Вот и получается, что не можем с ними ужиться… Да еще все говорят, что в Степи люди кончаются, и скоро смертоносцы в Лес придут. Их даже на Реке уже видели, только это не из Города, а какие-то другие.
– А мне говорили, - Эль торжествующе скосил глаза на девушку, - что вы истребляете насекомых в Лесу.
– Так истребляли… Мы да Кабаны с краю живем, мы и истребляли… Только насекомых все больше, птиц уже давно никаких не осталось. Ну, наши воины гибнут, мало нас осталось…
– А племя Белок вам не помогает?
– Элоиз назвала родное племя шамана Питти.
– Или какие-нибудь другие люди?
– Когда помогают, когда нет, - развел руками Олень.
– Сейчас вот войну затеяли, Белки против Зайцев и Волков. Значит, никто нам не поможет. А одни мы уже не справимся. Полон лес всякой дряни, хоть поджигай! Питти все хочет что-то придумать, вот на него одного и надежда.