Mondengel II: Чёрный Трон
Шрифт:
– Сендар пропитался смрадом прогнивших эгоистических взглядов. Ты должен показать им их место!
– Насид-Меам, этим я и занимаюсь сейчас. Умерь свой пыл. Так не решаются дела власти.
Неожиданно на панели загорелась красная лампочка – на монитор, одно за другим, поступали сообщения. Вожак нахмурился и воткнул коготь в проём... В линзах маски плясал наудовский шрифт.
«Одам-ан’де, Совет ждёт тебя. Крайне важная беседа. Гушинд».
«Быстро лети в Сендар. Всё это – безумие, но, похоже, придётся принять его. Беглинд».
«Одам-ан’де... Твой отец верил в тебя. Мы терпим крах. Науд-Аурит’сеней
«Гуан-Тант’ер, немедленно прибудь в Сендар. Наше терпение закончилось. Битт».
Mondengel, вмиг превратившись в “мраморную статую”, тяжело приземлился на трон... Он снял маску, смотря застывшими золотыми глазами куда-то в пустоту.
– Направь судно на Науд-Аурит’сеней, – хриплым голосом прорычал Элдер.
Бич тут же бросился читать сообщения. Медленно повернув голову в сторону альбиноса, Воин сказал:
– Теперь слишком поздно, Гуан-Тант’ер. Всё уже слишком поздно...
Разочарованный, он выполнил приказ, взяв курс на Сендар.
Через определённое время Насид-Меам покинул корабль, направившись на Охоту. Из-за последних событий Воин не чувствовал опоры под ногами. Сейчас он предпочёл не вмешиваться в политические дела Верховного Лидера. Слишком чувствовалось недоверие с его стороны. Прямого сотрудничества Вождь не принимал, так же, как и упорно не хотел принять жестокие правила игры верховной власти. Бич ждал. Он ведал, насколько суровы порой бывали личные жертвы ради устойчивого положения на Чёрном троне. Одам-ан’де нужно было время, чтобы сориентироваться на этой новой для него высоте. Он ещё не принёс в жертву владычеству те свои черты, которые мешали процессу становления Повелителя ятжа. И пока он всё глубже уходил в недра себя, стараясь сохранить остатки самообладания, оппоненты пытались выбить почву из-под его ног. «Идущий к трону уязвим. Алчущий власти опередит его».
«Шауб-Де» приземлился на посадочную площадку Верховного Лидера. Встревоженные Охотники во главе с помощниками собрались возле выхода. Как только Гуан-Тант’ер приблизился, они встали на колено, опустив головы.
– Всем оставаться на корабле. Притаиться и не выдавать своего присутствия. Я сказал «Древним», что отвёз вас на Охоту под началом Насид-Меама и Биттмунда. Фатор...
Хищник поднял голову.
– Встань.
Он взволнованно поднялся. Сердце бешено колотилось в груди.
– Что происходит, Великий?
Вождь мерно пошевелил мандибулами. Он смотрел на Кровавого потускневшим золотом глаз. Молча, Лунный Ангел медленно протянул первому помощнику символ клана... Чёрная рукоять легла в крепкую и надёжную руку Ветра.
– Ждите меня. Если через пять часов я не вернусь, взлетайте.
Он махнул мантией и исчез, покинув родной корабль. Рука Фатора сомкнулась, впившись в нагинату. Сердце и время замедлили свой ход.
The Corruption (Darksiders II Original Soundtrack) – тревоги Гуан-Тант’ра. Процесс изгнания
На посадочной площадке была пустота. Ветра разгоняли пыль и трепали алую ткань... Ныне никто не встречал Одам-ан’де, словно здесь он был незваным гостем. С неимоверной тяжестью на душе и предчувствием какой-то беды, Вожак направился к зданию Совета, чьи холодные металлические своды уходили в хмурое небо, жестоко взирая с высоты своего величия
На Чёрном троне восседал Битт. С левой стороны от него располагались довольный собой Ганерин, стучащий по ручке трона Калан и опустивший голову Гушинд. С правой – держащийся за голову и угрюмо смотрящий в стол Фаитинд, прижавший жвала Варэ’нинд и напряжённый Беглинд. Из тени трона виднелись светящиеся зелёные глаза первого помощника Битта – безжалостного убийцы берсеркеров Джигур’инда. Арбитры перекрыли выход и встали по бокам от Гуан-Тант’ра.
Волк ухмыльнулся.
– Дааа... Возвращение любимца Сендара.
Калан и Джигур’инд издевательски засмеялись. Битт подал резкий знак заткнуться.
– Что ты себе позволяешь?! – низким холодным голосом прорычал Одам-ан’де.
– Я? – он хмыкнул, облокотившись об ручку трона и надменно ухмыльнувшись. – Вы слышите это, многоуважаемые «Древние»? Что я себе позволяю... – Хищник откинулся на спинку-гребень Матриарха. Теперь обе его когтистые руки лежали на ручках. – Я старше тебя на сорок шесть лет, молокосос. Где твоё уважение, с’йюит-де? Как ты обращаешься с властью? Во что ты превратил Сендар? Зачем заставил нас верить тебе?!
Последняя фраза эхом отскочила от холодных стен.
– Зачем, Одам-ан’де? Эти крайности... – покачал головой Варэ’нинд.
Перед глазами альбиноса помутилось. Обвинения посыпались одно за другим. Его союзники более не доверяли ему. Гушинд перешёл на сторону оппонентов, приняв их политику горячей войны с Аттуром. Рычание превратилось в монотонное гудение. «Эндри...» Её крики, где-то далеко, словно из самого нутра: «Помоги мне!» Гигантская Матриарх, раскрывшая пасть... Её остервенелые дети нагоняли его.
Лунный Ангел схватился за голову и, взвыв, упал на одно колено. Когти впились в валары.
– Ты признаёшь свою вину, Гуан-Тант’ер?! Ты признаёшь свою вину?!– рычал громоподобным рыком Битт.
– ХВАТИТ!
– Сендар отрекается от тебя, изменник! Ты хотел убить меня! Своего собрата! Ты хотел убить Старейшину, одного из «Древних»!
– Как ты посмел сговориться с кровными врагами?! – крикнул Калан.
– Одам-ан’де, мы верили тебе...
В этой безумной круговерти молчал только Фаитинд. С неменяющимся застывшим, каменным выражением лица и плотно прижатыми к пасти жвалами, он смотрел на творящееся вокруг безумие. Никто не давал альбиносу права голоса. Ему не позволяли ни возразить, ни объясниться. Всё это было частью одного большого грязного заговора, и этот элемент был заранее предусмотрен.