Монгольская империя и кочевой мир
Шрифт:
Впоследствии он стал заодно с племенем дурбан, неоднократно воевал с Чингиз-ханом и вновь приходил к нему. Он был убит вместе с Алтаном и Кучаром, а из его племени и уруга большая часть была перебита. У него был сын, [его] наследник и заместитель, имя его Тайнал-ее. Чингиз-хан отдал его вместе с двумястами мужчин, которые были его подчиненными, своему племяннику по брату Элджидай-нойону, и они были на положении его рабов. До настоящего времени его уруг находится с уругом Элджидай-нойона. [Когда-то] из этого племени и его уруга к Хулагу-хану прибыл Буркан, и хотя они не имели права на то, чтобы сидеть в ряду [его] сыновей, [но] Хулагу-хан повелел: „Так как царевичей, которые сидели бы в [этом] ряду, маловато, то Бургану разрешается сидеть в ряду сыновей!“» [Рашид-ад-дин 1952б, c. 48]. И хотя, как мы видим, потомки Даридай-отчигина входили в категорию богол, они не исключались из высшей властной элиты — «Золотого рода» Чингис-хана и его потомков.
Я привела эти пространные цитаты, чтобы показать формулы идеологического обоснования отношений «господства — подчинения» в изменившихся
Именно перекодировка внутренней структуры, основанной прежде на генеалогическом родстве, имела для Чингис-хана, пришедшего к власти силой, особое значение. Поэтому, с одной стороны, через установление родства с выдающимися предками (Кабул-хан, Тумбинэ-хан) обосновывается легитимность его власти в общности кият с указанием двух сакрально значимых фигур — старшего и младшего. Очерчиваются и границы общности перечислением родственных родов. Когда речь идет о потомках Тумбинэ-хана, четвертого предка (будуту) Чингис-хана, называются пять сыновей от старшей жены и четыре — от другой. От них происходят следующие племена: от первого Джаксу (старший сын Бурук — старший сын Джочи — старший сын Хука-беки) — нуякин и урут и мангут; от третьего Канули — барулас; от четвертого Сим-Качиуна — хадаркин; от пятого Бат-Кулки — будат. От другой жены — шестой Кабул-хан, к которому восходит род Чингис-хана; от седьмого Удур-баяна — джурьят; от восьмого Бурулджар-Дуклаина — дуклат; от девятого Хитатая (отчигин), которого называли также Джочи-Наку, — бесут [Рашид-ад-дин 1952б, c. 2930]. «Все эти вышеупомянутые ветви и племена стали [впоследствии] рабами Чингиз-хана (здесь и ниже выделено мной. — T.С.) и в настоящее время также следуют установленной обычаем стезе рабства. Некоторые из них оказали добрые услуги, а некоторые стакнулись с противниками и врагами [Чингиз-хана]. В конце концов, получив свое возмездие, большинство [из них] было перебито, а уцелевшие вошли в число рабов, как об этом будет обстоятельно изложено в летописи о Чингиз-хане» [Рашид-ад-дин 1952б, c. 32].
Уже приведенные многочисленные факты покорения/завоевания социально-политических общностей и отдельных групп, часто как реакция на их выступление против Чингис-хана, свидетельствуют о следующей за этим перекодировке отношений внутри вновь образованных союзов. Особенно важным было зафиксировать подчиненное положение тех групп, которые стояли выше в генеалогической таблице. Например, урут и мангут были старшими потомками Тумбине-хана — от первого сына главной жены, тогда как Чингис-хан, — потомками его шестого сына (первый от второй жены). «Когда Чингис-хан совершенно покорил племя тайджиут, а племена урут и мангут из-за [своего] бессилия и безвыходного положения смирились [перед ним], большинство их перебили, а оставшихся полностью отдали в порабощение [бэ бандаги] Джэдай-нойону (отец мангуд, мать баргут; они хотели его убить, когда он был ребенком. — T.С.) [и], хотя они были его родичами, но в силу приказа [Чингиз-хана] стали его рабами, и до настоящего времени войско урут [и] мангут по-прежнему — рабы рода Джэдай-нойона» [Рашид-ад-дин 1952а, c. 185]. Когда в 1204 г. Темучжин воевал с найманским Даян-ханом, союзником которого был Чжамуха, Манхуд-Урууд были на стороне Темучжина [Козин 1941, с. 148].
На мой взгляд, важным фактом, свидетельствующем о том, что термин богол не маркирует рабства в общетеоретическом понимании, а лишь служит перекодировке традиционных социальных связей и установлению нового типа взаимоотношений, является указание на племя баарин, которое тоже не только считалось монгольским родом, но и занимало в иерархии первостепенное место. «Баян, сын Кокчу из племени барин, деда которого, Алак-нойона, казнили за какое-то преступление», был великим эмиром в Иране и «достался Кубилаю на его долю при дележе рабов», почему Хубилай потребовал его к себе и поставил его вместе с эмиром Аджу, внуком Субэдэя, во главе монгольского войска для завоевания Нянгаса [Рашид-ад-дин 1960, c. 171–172]. Этот Баян-нойон был одним из старших эмиров Хубилай-хагана и умер через восемь месяцев после него [Рашид-ад-дин 1960, c. 192]. Баян участвовал в покорении Китая, Хубилай поставил во главе монгольского войска (тридцать туменов) Баяна и эмира Аджу [Рашид-ад-дин 1960, c. 172].
Таким образом, к категории богол, насильственно присоединенных Чингис-ханом, могли принадлежать, как видно из вышеприведенного материала, и родственные роды. Причем и по отношению к ним употребляются глаголы: подчинил, покорил, победил, хотя все они были его родичами, согласно генеалогической таблице. Чингис-хан «в самом начале своего царствования… подчинил своему приказу все те племена и всех [их] сделал своими рабами и воинами (выделено мной. — Т.С.)» [Рашид-ад-дин 1952а, c. 196]. К этим племенам автор относит ветви монгольских племен в собственном смысле, прочие монгольские племена, народы, которые
Конечно, материалов, чтобы делать глобальные выводы о различиях в характеристике этих трех групп богол, недостаточно. Но можно предположить, что это разделение не в последнюю очередь определялось сакральным характером традиционных представлений монголов, о чем говорилось выше: otole bogol — урянхайцы выполняли сакральные функции, а oteku bogol принадлежали к генеалогическим родственникам по женской линии, родившимся не от небесного, а от земного предка. Остальные, вероятно, обозначались в массе унаган богол, почему, возможно, чаще всего определения к богол нет (монг. богол, перс, бандэ), как мы это видели на примере чжалаиров. Кроме того, мы видели, что представители групп, обозначаемых разными терминами, могли получать одинаковую должность (титул?) — раб порога или раб двери. Это были и урянхаец Чжелме (otole bogol), и чжалаирские Мухали и Буха, Тунке и Хаши (una?an bogol).
Можно выделить несколько особенностей, характерных для данного типа социальных отношений, которые проявляются в текстах. Прежде всего, стоит отметить, что в текстах чаще всего речь идет не об индивидуальном «порабощении», а о «подчинении» отдельных общностей, и так называемое «рабство» могло быть двух типов: насильственное, когда род или племя переходит в категорию богол в результате поражения, и добровольное.
Основным путем обращения родов, племен и групп в категорию богол было насильственное подчинение, что определялось столкновением интересов, выливающееся в постоянные стычки. И в этом контексте хочу обратить внимание на то, как формулируют этот факт источники. Так, Рашид-ад-дин пишет о тех, кто никогда не воевал с Чингис-ханом и, соответственно, благодаря этому не превращался в рабов. Так, племя курлаут «с племенами кунгират, элджигин и баргут близки и соединены друг с другом; их тамга у всех одна; они выполняют требования родства и сохраняют между собою [взятие] зятьев и невесток. Эти три-четыре племени никогда не воевали с Чингиз-ханом и не враждовали [с ним], а он никогда их не делил и никому не давал в рабство по той причине, что они не были его противниками (выделено мной. — Т.С.); [Чингиз-хан] по справедливости назначил их в [свою] страну. В его время все они следовали путями побратимства и свойства [анда-кудаи] и все состояли в кешике Джида-нойона» [Рашид-ад-дин 1952а, c. 117]. Сам автор сообщает о том, что эти племена состояли с Чингис-ханом в отношениях анда-куда, т. е. в отношениях брачного родства, что для традиционного общества было довольно существенным. Поэтому перевода их в новый статус не было необходимости. Выше мы видели, что, напротив, рабами его — Джидай-нойона — рода были урут и мангут, бывшие родичами рода Чингис-хана. Этот пример с кунгиратами подтверждает мое предположение о том, что термин богол служил наряду с другими (анда, анда — куда, старший брат — младший брат, отец — сын и т. д.) маркировке отношений «господства — подчинения» и мог приравниваться к таксону «младший брат», где старшим, безусловно, был Чингис-хан.
Уже в приведенных выше цитатах так или иначе вырисовывались функции личностей или групп, обозначаемых термином богол — это, прежде всего, преданная служба старшему, о чем я писала выше, говоря о «рабах порога». Можно привести еще несколько примеров. Из племени йисут на службе у Чингис-хана был Джэбэ (десятником, затем сотником, тысячником и темником), который «долгое время был [при особе Чингиз-хана] на рабском служении [мулазим-и бандаги], ходил в походы и оказывал добрые службы (выделено мной. — Т.С.)» [Рашид-ад-дин 1952а, c. 194].
Причем следует заметить, что выполнение определенных обязанностей относилось не только к иноплеменникам, но и к родственным родам, маркируемым термином богол. «Говорят, [что] когда Угедей-каан был государем, Чагатай пребывал отдельно от него в своем улусе; он послал [послов] к Угедей-каану и доложил [через них следующее]: „Лиц, с которыми мы водим тесную дружбу и с которыми мы едим и пьем вино, стало меньше. Если бы каан пожаловал [нас] и из этих людей прислал несколько человек. Он был бы [истинным] правителем!“ Угедей-каан приказал назначить [к Чагатаю] несколько человек из уруга Джочи-Касара. В том числе он назначил и Каралджу. Алтан-хатун, воспитавшая его, сказала: „Как нам пустить его одного?“ Она отправилась вместе [с ним] и взяла с собою своего внука по сыну, Джиркидая, который был еще ребенком; они находились при особе Чагатая. Когда Борак, который был внуком Чагатая, приходил воевать с Абага-ханом (второй представитель династии Хулагуидов, 1265–1282. — Прим. пер.), дети Каралджу и Джиркидая, по [выше] упомянутой причине, пришли с ним и сражались. Так как Борак бежал, а войско его рассеялось, то на следующий год они, обсудив [положение], единодушно решили, некогда нас прислал [сюда] каан; теперь мы пойдем к Абага-хану, будем усердно ему служить и жить в свое удовольствие (здесь и ниже выделено мной. — Т.С.). [Затем] они все прибыли и явились в Сугурлук к Абага-хану с выражением рабской покорности [бэ бандаги] и были отличены пожалованием» [Рашид-ад-дин 1952б, c. 54].