Моника
Шрифт:
– О чем вы говорите, Сегундо? – покраснела Моника, глубоко взволнованная.
– Именно это мне сказал рано утром капитан. Думаю, слишком много сказал, теперь вы знаете. Он сказал, что вы поженились слишком поспешно, и он не смог купить вам кольцо, но лучше это сделать поздно, чем никогда. Я тоже так думаю.
Моника замолчала. Она была слишком взволнованна, чтобы сказать хоть слово. Овладевшее ей чувство было слишком личным, чтобы проявляться перед незнакомцем. Руки схватились за грубые перила, а глаза разглядели сквозь голубизну вод, как лодка приближалась к
– Посмотри, Колибри, тебе нравится кольцо? Оно стоит двадцать фунтов, но не важно. Я отложу его, и мы заедем за ним, когда погрузим груз.
– Какое красивое, а камень такой большой! Оно для хозяйки?
– Конечно же для хозяйки! Как блестит, правда? Прямо как звезда, и как звезда будет дрожать на ее руке.
Сияющие восторженные глаза Хуана рассматривали бриллиантовое кольцо сквозь стекло маленькой витрины на узкой улочке Розо. Он захотел сначала прийти сюда, а не в Комендатуру Порта, чтобы поскорее увидеть желанное.
– Запомни его хорошенько, Колибри, потому что мы вернемся сюда позже.
– За кольцом? Вы всегда ходите за вещами для хозяйки, капитан. Но хозяйка не так довольна. Она грустит. Часто она плачет, когда смотрит на вещи, которые вы приносите ей.
– Что значит плачет? Ей незачем плакать. Однажды она сказала, что счастлива, чувствует что-то наподобие счастья. Она сама сказала, ясно дала понять, и нескольких дней не прошло.
– Да, я знаю, когда она сказала вам, но после этого, позавчера, она плакала. Я видел ее слезы своими глазами. Сначала, когда она увидела черное платье, то, разорванное, которое вы закинули подальше в стол. Она нашла его, и я увидел, как она заплакала.
– Заплакала? Заплакала, увидев это ужасное одеяние, черную тряпку, которая казалось одеждой для казненного? Жаль, что я не выкинул ее в море! Почему она плакала? Она не сказала, Колибри?
– Она кое-что сказала, но я не совсем понял. Сказала что-то вроде того, что плачет из-за Моники Мольнар. И снова кинула порванное платье в стол, начала писать и еще плакать.
– Писать? Моника писала?
– Да, хозяин, об этом и говорю. Если вы будете ей дарить что-то, то подарите бумагу и конверт. Этой ночью она долго искала, и потом выдернула два листка из мореходной тетради.
– Письмо? Письмо говоришь?
– Ну, я сказал, что это было письмо, а что ей было делать? Она написала на двух листках с обеих сторон, согнула вчетверо, затем отдала Сегундо и попросила купить конверт и марки, чтобы отправить его почтой. Поэтому я и сказал, что это было письмо. Ай, хозяин!
Колибри уклонился от Хуана, который грубо схватил его за руку. Затем он испуганно посмотрел в мрачное лицо, чьи брови соединились в гневном выражении и от страха взмолился:
– Не злитесь, капитан, скорее всего я спутал и сказал неправду.
– Все это правда! – подтвердил Хуана с яростью. – Ты неспособен солгать или выдумать. К тому же все совершенно логично. Моника написала письмо, а Сегундо Дуэлос отнес его на почту. На каком острове? В каком порту?
–
– Замолчи! В Портсмуте Сегундо отнес письмо. Он сказал, что это для сестры.
Он посмотрел по сторонам, его лицо исказилось от гнева, на губах была горечь недоверия, он пересек улочку, словно лунатик.
– Мой хозяин, хозяин, не злитесь! Я ничего не знал, правда ничего не знал. Спросите ее, капитан, уверен, она скажет правду. Хозяйка очень добрая.
Резко Хуан остановился. Снова признак жизни и надежды вспыхнул в его возбужденном воображении. Да, она хорошая, искренняя, великодушная, верная, и возможно любит его. Он припомнил ее взгляд, улыбку, дрожащий голос, ее настроение перед красотой пейзажа, медленное возрождение жизни. Постепенно его волнение ушло.
– Возможно, ты прав. Я не могу судить ее, пока не спросил. Я поговорю с ней позже. Мы отправляемся в Управление к генерал-капитану. Я должен заняться грузом и многим другим, а не капризами и письмами женщин. Идем!
Хуан и Колибри подошли к Управлению. Приблизился офицер и спросил:
– Это вы капитан Люцифера?
– К вашим услугам.
– Проходите, проходите в кабинет. Мы давно вас ждем. Проходите.
С удивленным выражением Хуан пересек порог кабинета. У широкого письменного стола стояло четыре солдата, охранявших боковые двери, писарь, адъютант и офицер, который встал за ним и загородил проход.
– Что происходит? Вот номер корабля. Все мои бумаги в порядке. Я взял груз в Портсмуте и…
– Вы задержаны именем Правительства Франции!
Словно могучий тигр сельвы, попавший в ловушку из сети, словно рычащий зверь, Хуан отпрыгнул и повернулся к офицеру, который только что это сказал. Но тот тоже отскочил, сверкнуло оружие в руках, и четверо солдат выдвинулись, угрожая темным дулом ружей, офицер приказал:
– Тихо! Тихо! Не двигайтесь! Поднимите руки или я выстрелю!
– Вы тронете меня ценой жизни!!! – обернулся взбешенный Хуан, но один из солдат свалил его быстрым ударом сзади.
– Свяжите его! Наденьте наручники! – приказал офицер. – Сообщение ясно говорило, что этот человек очень опасен. Быстро, веревку! Работайте, руки за спину, и задержите его сообщников!
11.
Взволнованная и испуганная Моника, едва понимая ужасную правду этого страшного кошмара, слушала маленького Колибри на палубе брошенной шхуны.
– Не может быть! Не может быть! Кто сделал это с ним? Что произошло?
– Ничего, хозяйка, ничего. Он принес бумаги, чтобы получить груз, а затем купить кое-что. Он зашел внутрь, а передо мной закрыли дверь и выгнали пинками, хозяйка. Я не ушел, а потом услышал крик хозяина: «Вы тронете меня ценой жизни». Я почти уверен, что ему дали по голове сзади, потому что он больше не сказал ни слова, и тогда его вынесли через другую дверь без чувств. Я хотел убежать, но солдат дал мне вот сюда ружьем. Вот, хозяйка, посмотрите.