Море, гадалка и видик
Шрифт:
Валя вздохнула и посмотрела на подругу взглядом полным скорби.
– Соня, ну почему ты такая черствая? Я страдаю от любви.
– Я? Я еще и черствая, – психанула Соня, – да, я, наверное, никогда бы не влюбилась в телефонные беседы, чтобы так переживать. Дура я, не надо было про Верку говорить. Блин, мне даже сказать нечего.
И она в ярости рухнула на лежак. Вроде все так неплохо, и на тебе, вместо ненавистной работы – живи на балконе и еще слушай несправедливые обвинения.
– Что за шум, а драки нет? – бодро спросил
– Сейчас будет драка, еще какая, – сказала Соня, привстав с лежака.– Нет, ну надо же, так мне настроение испортить!!!
Девушки насупились и стали смотреть в разные стороны.
– Валя, ну давай, рассказывай, что у вас произошло, может я чем помогу, – спросил Виктор, присаживаясь к ней на край лежака.
Валя вздохнула и в нескольких предложениях поведала все, что ранее рассказывала Соне несколько часов.
«Во истину – краткость сестра таланта», – подумала Соня.
– Ну, и чем же все закончилось, или не закончилось? – спросил Виктор.
Валя вздохнула и начала рассказывать.
***
Так как она уже знала куда идти, Дмитрий ее не встречал. Его друг с ухмылочкой, как показалось Вале, проводил ее наверх. На столе стояла бутылка водки и не хитрая закуска – кусок колбасы и половина батона. И еще не очень чистый графин с водой.
– Проходи, Валюша, – сказал Дима, сделав приветственный жест рукой.
Соня еле удержалась, что бы не спросить: «Как тебе то, что он назвал тебя Валюшей, ты же очень это любишь?».
Валя робко присела на край кровати.
– Здорово ты напилась в прошлый раз, – хохотнул Дмитрий, – в этот раз давай водочки, может не так развезет, как с этой крашенной отравы.
– Нет-нет, спасибо, – Валя с ужасом смотрела на жидкость в бутылке. Даже мысль о том, что это можно понюхать, вызывала в ней рвотные спазмы.
Дима усмехнулся и плеснул ей немножко водки в граненный пыльный стакан. Валя смотрела на него обреченно, и чтобы не расстраивать любимого сделала небольшой глоток. Слезы брызнули из глаз, и стало препротивно в горле и желудке.
А Димочка завел разговоры на возвышенные темы, про то, что жизнь меняется и такие люди, как он больше не нужны. А требуются только спекулянты и рвачи. А такому парню, как он с тонкой душевной организацией не место в этом государстве.
– Надо уезжать, – громогласно возвещал Дима, – в Америку например. Там умеют ценить человека. Или в Европу. Мне нужна свобода. Только там, там я могу ее обрести. Ты меня понимаешь?
Валя кивнула.
– Только ты, ты меня понимаешь. А другие вокруг – равнодушные сволочи. «Иди, зарабатывай, сына корми, ты же мужик», – заверещал он, явно кого-то копируя. – Тьфу.
И, расчувствовавшись, он придвинулся к Вале. Она вся сжалась и задрожала то ли от страха, то ли от любви. Она сама не могла дать оценку тому, что чувствует. А он ее целовал, трогал грудь. Во рту было пресно, на душе гадко.
«Я же совсем
– Я когда выпью, не могу все довести до конца, – сказал он ни капельки не смущаясь, – не судьба сегодня мне кайф словить.
Когда он стал натягивать на себя штаны, его ждал неприятный сюрприз.
– Ты что девственница? – взревел он.
Валя покраснела и кивнула головой.
– Черт, вот же вляпался, теперь все в крови, черт, черт, – он ругался и даже трезвел на глазах.
– Чего сидишь, – грубо прикрикнул он на Валю, – иди за ведром.
И опять Вале пришлось мыть, и даже стирать. Пока она наводила порядок. Дима сидел с мрачным видом и пил. Изредка косо на нее поглядывая.
– Ладно, Валюша, давай собирайся – и домой. Мне надо еще с другом поговорить, дело есть, – сказал он сквозь зубы.
Валя оделась и как тень вышмыгнула из комнаты. Пока она шла до остановки, чувства такие неприятные, такие гадкие терзали ее. В-первых, было очень больно физически, она еле шла; во-вторых, все это не было похоже на любовь; в-третьих, обидно.
Не так она себе все представляла. А еще ей было обидно, что она не испытала никаких приятных чувств, как и сама не вызвала в нем таких же.
Она тихонько выпила чаю с родителями. Они пообсуждали какие-то несущественные проблемы, мама в своем репертуаре, рассказал подробности из жизни своих коллег. Папа молча кивал и, как обычно, не слушал.
А в девять часов раздался звонок.
– Дочка, это тебя, – прокричала мама из коридора. – Молодой человек, сказала она тихонечко, передавая дочке трубку, и подмигнула.
У Вали сжалось сердце, когда она услышала такой родной и любимый голос.
– Привет Валентина, – сказал Дмитрий.– Прости если что не так. Я был слишком ошарашен. Ты подарила мне невинность.
– Да что ты, – залепетала девушка, – все хорошо. Я…я люблю тебя.
Дмитрий на том конце провода откашлялся.
– И я тебя.
Они помолчали.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дима.
– Болит… там, – ответила Валя смущаясь.– Но слышу твой голос, и мне становится легче.
– Выздоравливай, любимая,– сказал Дмитрий и отключился.
Так и начали они общаться. Он звонил по вечерам, они болтали ни о чем. Вале было отрадно слышать его голос. Единственно, что смущало, разговаривали они теперь недолго. Пара минут и все. И, примерно через месяц после произошедшего, состоялся их последний разговор. Дмитрий траурным голосом сообщил, что возвращается к жене, так как сыну нужно расти с отцом.