Мормилай. Грёзы проклятых
Шрифт:
— Войди, — крикнул я.
— Господин, прибыл ещё один человек, — доложила Майя. — Говорит, вы изволили пригласить его на должность дворецкого.
— Как он назвался? Каспер?
— Точно так, господин. Каспер Рудкович.
— Пусть поднимется сюда, — велел я.
Майя отправилась встречать нового слугу, а я прильнул к окну, чтобы понаблюдать. Каспер вошёл во двор чинно и подчёркнуто независимо, но увидав огромный дом, немного перетрухал. Его прежний хозяин был менее состоятелен, к тому же первым человеком, которого будущий дворецкий увидел после Майи был Сепп. Я специально послал его следом за
«Никогда не стоит переплачивать тем, кто уже освоил ремесло. Их доходы в любом случае будут расти. Но инвестировав в будущее даже одного человека, ты сделаешь мир чуточку справедливее».
Мысли о будущем и справедливости, не зря все чаще тревожили мой разум. Когда ты подневольный раб, очень легко определять, где правда. Она всегда за тобой. Но всё становится сложнее потом, когда господином становишься ты сам. Особенно, если для этого нужно идти по головам, плести интриги, лгать и убирать с пути неугодных. Возможно мне бы удалость заткнуть совесть, внушив себе, что все они мои враги. Что я военнопленный, которого лишили судьбы… если бы не Агата. Агата стало лучом света в царстве кошмара, который не позволил сломаться, освещая путь, заряжая волей, а затем и яростью. И теперь, когда я начинал лгать даже ей, хотя бы даже про судьбу Якоба, мне было стыдно. Прежде всего перед самим собой.
«Чем я лучше Антони, если решаю свои проблемы убирая ненужных людей? Тем, что не насилую и не избиваю прислугу? Увы, это не достижение».
К вечеру я вызвал Каспера в свою спальню. За день новоиспеченный дворецкий успел освоиться. Войдя в покои Антони, он кратко, но с достоинством поклонился, застыв, не хуже, чем я неделей ранее. Невзирая на весь тот багаж, с которым Рудкович попал в этот дом, по его лицу было видно, что он доволен переменами.
— Мне не здоровится, — протянул я, лёжа в постели. — Доставь ко мне лекаря. Немедленно. Майя в курсе, кто меня обслуживает.
Каспер снова со значением поклонился, ответив:
— Как будет угодно, господин. — И отправился выполнять поручение.
Я немного волновался. Это чувство, как и многие другие, до срока было забыто, но теперь вновь проявлялось, хоть и значительно ослабленное.
«Это только первый этап. Его не просчитать, я знал это изначально, — говорил я себе. — Главное не проколоться, не паниковать».
К счастью, Касперу удалось разыскать лекаря. Дворецкий явно хотел расстараться, повысив свою ценность и почёт на новом месте. Он привёл Лентяева в сумерках, доставив на нанятой двуколке. Визитёра встретил Сепп, сопроводив лекаря до моей спальни. Ландскнехт тоже проявил инициативу, обыскав Игоря с таким пристрастием, что перепугал беднягу до полусмерти.
— С момента нашей последней встречи миновал лишь день, а в вашем доме разительные перемены, — посетовал лекарь.
— Всё течёт, всё меняется, — рассеянно заметил я. — Иногда столь быстро, что мы это замечаем, лишь осознав, что не можем справиться с течением.
— Я полагаю, вы позвали меня не для того, чтобы обмениваться философскими пассажами.
— Верно, — кивнул я. — Осмотрите мою шею, Игорь.
Игорь поставил саквояж на секретер, и подхватив стул, присел в изголовье у постели. Приподняв над головой подсвечник, он осторожно касался шва подушечками пальцев. Хмурясь, лекарь рассматривал собственную работу, что-то бормоча под нос. Наконец, стихнув, он поставил подсвечник на прикроватную тумбу.
— Чем вы обработали разрез?
— Ничем, — невинно ответил я. — Что-то не так? Нет следов заживления? Загноился?
Игорь промолчал. Вернувшись к саквояжу, он раскрыл его, на миг замер, обернувшись ко мне. Порывшись, достал крошечные ножницы и пинцет. Лекарь вновь опустился на стул, а затем принялся совершать некие действия, которые не были мне видны.
— Вот, полюбуйтесь, — наконец сказал лекарь, поднимая передо мной связку ниток. — Они вам больше не нужны. Шов крепок, словно ему месяц, а то и два.
— Готов поклясться, ещё утром это был свежий разрез, — заявил я, ощупывая шею.
— Так, чем вы его обработали?
— Я уже ответил, ничем.
— В таком случае, вам вряд ли когда-либо ещё понадобятся мои услуги. Такая регенерация свойственна, разве что... — Он замолчал.
— Кому?
— Никому, — уклончиво ответил Игорь. — Доказательной медицине не ведомы подобные прецеденты.
— Хотите сказать, что тут поработал алхимик?
— Возможно, хотя я до сих пор не понимаю, зачем меня вызвали, — тон лекаря становился нервозным. — Мы не на экзамене. Или это у вас игра такая?
Открыв дверцу прикроватной тумбы, я извлёк оттуда увесистый кошель с монетами.
— Это ваш гонорар за отличную работу, — проговорил я. — Излечить такую рану, нанесённую душегубами, что вторглись в мой дом! И всего за день! Похвально, весьма похвально.
— Я не совсем понимаю, — процедил Игорь, не спеша взять деньги.
— А всё очень просто. Вы самостоятельно покупаете ингредиенты для снадобий и лекарств, которые изготавливаете?
— Допустим, — кивнул он.
— Где именно?
— Да по-разному, что попроще на рынке можно раздобыть, что посложнее заказываю. А что?
— Завтра по утру вы отправитесь на рынок, пополнить свои запасы. И там, как можно чаще, вы будете говорить случайным собеседникам или просто греющим уши торгашам, что врачуете Антони Веленского.
— Вот как, — с интересом сообщил лекарь.
— Да так, — хмыкнул я. — Не забудьте упомянуть, что не успели вы снять швы с жуткой раны на шее, как заметили у бедняги Антони первые симптомы чёрной оспы.
— Чёрной оспы? — эхом отозвался Игорь.
— Совершенно верно, именно её. Поражение началось с лица Антони. Выкарабкается или нет, одному богу известно. И после каждого посещения особняка, будете добавлять новые подробности того, как изменилось лицо больного, как оно обезображено, сетуя на несправедливость судьбы к столь юному дарованию.
— Простите мою бестактность, — смеясь, заметил Лентяев. – Это вы-то юны?
— Вот, видите, проклятая зараза уже меня меняет.