Морозных степей дочь
Шрифт:
— Извини, хотел бы помочь тебе с поисками, но не в моем положении.
Та выдохнула и неуверенно спросила:
— Серьезно? Со мной хочешь?
— Ты не сможешь высидеть тут еще день, а если Аслан и Андрей не придут, первым делом проверишь эти места. Лучше уж сейчас, пока светло. Но кто ж меня за ворота выпустит? Попроси помочь Ярослава. Я покараулю в лагере, если они вдруг вернутся.
Настя сжала кулак и выцедила:
— Яр скажет, что я дура, а попусту искать приключения по лесам — недостойно героя.
— Так я тебе это и сказал!
Девушка выставила указательный палец:
— Замолчи, пожалуйста. Мы идём! — и скорым шагом вышла из комнаты.
Рэй остался в недоумении.
Спустя несколько минут Настя возвратилась весьма довольная собой. На стол шлепнулась бумага с руническими письменами, на которой красовалась еще не высохшая подпись судьи.
— Разовый выход. Учти! Ты на моей ответственности.
Рэй, изумленный, взял листок — не поверил.
— Меня, арестанта, без стражи отпустят за ворота? У тебя талант ведения переговоров?
— Просто сказала, что это необходимо для поисков зверя. Этот ваш судья, похоже, на всё готов, чтобы извести мохнатого. Ты, кстати, на хорошем счету, судья сказал, что всякого бы не отпустил. Но повторяю, под мою ответственность. Думаю, не нужно объяснять, какие последствия для меня наступят, если сбежишь.
— Я в твоем распоряжении, — вернув листок, решительно ответил Рэй. — Попрошу что-нибудь в мастерских в качестве оружия.
Не успел он закончить, как поверх бумаги рухнул перетянутый бечевой сверток серой ткани. Рэй аж замер: на столе развернулся небольшой арсенал. Топор военный с клювом, топор плотницкий, метательный топорик, несколько шкуродерных ножей, тесак с костяной рукоятью, сабля, короткий кожевенный нож, булава, несколько стрел, странная деревянная дуга.
— У меня тут немного, — призналась она. — Это Аслана всё, бери что по руке придется.
— А это лук? — спросил Рэй, глядя на изогнутый посох.
Девушка уложила руку на древесину, обмотанную полоской вороненой кожи посредине.
— Не мой, тоже Аслана. Умеешь стрелять?
— Стрелял тут несколько раз, сторож-северянин учил. Можно взять?
Пальчики пробежали по кожаной обмотке. Помедлив, она протянула предмет:
— С возвратом, понял?
Перед уходом Настя продемонстрировала старшему сторожу письмо судьи касательно узника Рэя и оставила напутствие на случай, если Аслан и Андрей таки явятся в лагерь.
— Без завтрака пойдешь? — направляясь к воротам, спросила она.
— Обойдусь, — ответил Рэй, глядя, как повара выносят на двор черные от сажи котелки ячменной каши, настолько жидкой, что та плещется при переноске.
Створка главных ворот отошла, и на глазах у всего лагеря кандальник Рэй, следом за наемным героем, вышел наружу.
Свободный от тетивы лук был изогнут поперек. Северянин объяснил, что упирать лук в землю, чтобы натянуть тетиву — оскорбление всех лучников. Рэй по науке опустил древко, переступил его одной ногой — получился рычаг. Этим приемом можно натянуть даже очень тугое древко. Настя глянула с уважением. Лук обрел привычную глазу дуговую форму, но натяг оказался Рэю не по мускулам — тетива стояла камнем.
— У Аслана тут военный, а не охотничий натяг, — предупредила Настя. — Справишься?
Рэй кивнул, хотя, признаться, не был уверен в силах.
Ясное небо, весенний флер и птичье разноголосье поднимали настроение. Пусть герой сотню раз ходил этой тропинкой на лесоповал, сегодня окрестности казались поразительно живыми. От одного этого чувства хотелось идти неведомо куда, и к чёрту всех чудовищ, что рыскают на пути!
Они прошли по стежке иссохшей, потрескавшейся глины, и вскоре пейзаж полесья, сильно полысевшего от лесоповальных работ, остался позади, сменившись смешанной чащей.
— Весной и летом тут даже можно жить, — глядя в высокую, зелено-голубую даль, сказала девушка. Чистое небо выглядело волшебно.
— Насть, мне до сих пор не у кого было спросить. Небо всегда такого странного цвета?
— Только к лету. Зимой оно привычное нам — ясно-голубое. Сейчас еще не так заметно, но в жаркие месяцы, вроде разноцвета и сенозарника, из голубого начнет еще больше уходить в зеленый: до бирюзы, а иной раз даже до изумруда. Но то в полдень. К вечеру небо наоборот клонит в тёмно-рыжую краску. Привыкнешь.
— Красиво.
— Красотой сыт не будешь. Я явилась в этот мир в конце осени, перед холодами. Зимы тут лютые.
— Кому рассказываешь? Внутри бараков зимой пар изо рта идет. Однажды я добыл целое куриное яйцо. Большая ценность, между прочим. Спрятал себе под солому, хотел съесть следующим днем, но на утро попытался его разбить и просто не смог.
— Замерзло?!
— Насквозь! Желтая ледышка под скорлупой. Даже не знал, что так бывает.
— Рэй, не представляю, как ты здесь выжил.
— Человек ко всему привыкает. Оттого, правда, еще страшнее.
Они шагали по тропинке, и всякий камушек, всякая неровность нещадно впивались в пятки. Арестантские войлочные туфли без стелек показали себя отвратительной для путешествий обувью. На девушке были высокие кожаные сапоги, на вершок 11 ниже колена. Герои вышли на просторную, солнечную опушку.
— А сегодня даже жарко, — она потянулась, вдыхая аромат молодой зелени, затем откинула полы полусолнца за плечи. Под накидкой открылась простая бежевая сорочка с широким воротником и тёмно-коричневые обтягивающие брюки с высокой талией, укрепленной кожаным корсетом. Образ довершали черные ножны, опоясанные вокруг бедер; благородный длинный меч сверкал гардой и навершием.
11
Вершок ? 4,4 см.
Настя сорвала завязку с волос — конский хвостик рассыпался по плечам жидкой платиной. Она потрепала густые волосы и снова собрала их на затылке, оставив свободные пряди слева и справа. И правда было на что полюбоваться. «Ох, зря я это», — подумал Рэй, постаравшись отогнать неуместные мысли, да было поздно.
— Фто? — спросила она, удерживая замшевую веревочку в зубах.
Герой покачал головой:
— Твои волосы. Красивый оттенок.
— Крашеные, — отмахнулась девушка, завершив с хвостиком.