Морозных степей дочь
Шрифт:
В очередной раз за день Рэй вошел на кухню стольного здания, доставив поварам мешок костей для вечерней баланды, а украдкой всё поглядывал дальше по коридору на кладовую. Покинув кухню, он вернулся в прихожую залу. И вдруг в противоположном коридоре он снова увидел девушку с волосами цвета платины — та выходила со стороны судейского крыла.
Рэй твердо решил, что это оно. Вскинул руку, чтобы завязать разговор ее еще раз, но тут входная дверь распахнулась! В том и не было необходимости, ведь дверь и до того оставалась незапертой.
На пороге стоял воин с растрепанными, пшеничными волосами. Нарочито ударив тупым концом копья в пол, он сделал громкий шаг, привлекая внимание всех, кто находился в зале: Рэя, двух сторожей и пары служивых. Матовые чешуйки его брони тонко позвякивали на каждом шаге, копье было на треть выше его роста, а металлический наконечник противной стороны — подток — оставлял крошечные блестящие вмятины на деревянном полу. Рэй этого гостя опознал, именно в него он влетел сегодня утром. Теперь при параде.
— Настя! — копейщик поднес к виску два пальца и вальяжно отдал честь, приближаясь к девушке. — Как всегда, приятно тебя видеть.
Когда Рэй, припомнив о «друзьях», которых якобы ждала девушка, выдохнул: «Только не этот», та махнула рукой в ответ и скорыми шагами направилась к выходу из стольного дома. Воин же проводил интересным взглядом ее тонкую спину, потом прошел дальше по зале и, привалившись на копье, склонился над одним из служивых. Рыжий мальчишка глазел на диковинного воина снизу вверх.
— Долго будешь глазеть? Я жду, — заявил герой.
Служивый будто бы опомнился:
— А! Так уже, мил господин, я собрал! — он торопливо прислонил к стене метлу, которой орудовал до этого — та сразу грохнулась на пол — и юркнул в другую комнату. Не прошло нескольких секунд, как паренек воротился, держа на руках, словно младенца, увесистый мешок.
Копейщик принял котомку, мельком осмотрел содержимое и вложил в ладонь парня пригоршню рыжих монет.
— Вот, добрый сударь, два каравая, пузырь воды, бутыль пива, копченая…
— Да-да, молодец, — перехватил воин, похлопав рыжеволосого по голове, немного сильнее, чем если б то и вправду была благодарность. Миндалевидный наконечник копья сверкнул огненно-рыжей струей заходящего солнца, что падала сквозь открытое окно, на миг ослепив Рэя. Присутствия последнего копейщик и не заметил.
Столь же бессмысленно шумно он вышел прочь, уже на пороге всучив полученную котомку оруженосцу в кожаном жилете. Последний, перекинув мешок на плечо, преданно посеменил за господином.
«Индюк, — покачал головой Рэй, да был вынужден признать: — выглядит гад, конечно, эффектно».
Время шло к вечеру. По площади крался набивший оскомину запах разваренной крупы. Рэй, сидя на крыльце своей избы, старательно штопал рубаху, пытаясь привести ее в хоть сколь-то ухоженный вид.
Плотная тень дымохода стольного здания уже пересекла весь двор и начала карабкаться по стене мастерской, как это происходило из вечера в вечер.
«Бесполезно», — нервно коля пальцы иглой, думал Рэй. А взять и постучаться в стольное здание после ужина? Пустят ли сторожа? А первым делом, станут ли сами герои разговаривать с преступником? И тут Рэй ощутил чье-то присутствие.
— Друг, а вот скажи, — глядя на карабкающуюся по стене тень дымохода, спросила она, и Рэй не поверил, что эти умные слова прозвучали наяву: — корень четной степени из положительного числа имеет положительное или отрицательное значение?
Он поднял ошарашенный взгляд на девушку в коричневой накидке и, похлопав глазами, ответил:
— П-понятия не имею. У меня с м-математикой была только одна бурная ночь перед экзаменом, но мы решили, что это ничего не значило и разошлись без обид.
Девушка улыбнулась и опустила взгляд на страшно затасканную одежду в руках товарища. Рэй приколол драгоценную в этом месте иголку на пояс штанов и поспешил набросить рубаху, скрыв тощее тело.
— Я тебя за местного приняла, но что-то тебя выдало, сама не знаю. Извини за вопрос, просто проверяла.
— А п-просто спросить не могла? — ответил Рэй, не в силах сдержать глупую улыбку.
— Зато я теперь точно знаю, что ты из наших.
Она бросила взгляд на группу заключенных возле мужского барака. Те перешептывались, безо всякого стеснения разглядывая ее. Признаться, этим же сейчас был занят и Рэй. Ведь, ох, как было что поразглядывать и на что засмотреться. Кроме одежд, которые и правда выглядели как одежды, а не дикарские обноски, какие носили берестовские кандальники, она и сама выглядела, как… после полугода в порубе, даже и не слов не подберешь как. Светло-светло-русые волосы собраны в хвост на затылке, прямые, строгие пряди оставлены по бокам. Прямой нос с горбинкой, присыпанный щепотью совсем мелких веснушек, которые лишь слегка оттеняют строгость ее образа. Чуть выступающий подбородок — волевой и не очень-то женственный. Расстояние между глазами — чуточку шире, чем то, что можно было бы назвать эталонно красивым. Не сказать, что писаная красавица, но что-то, от чего так и бросало в жар, в ее образе было. Даже хуже: чем дольше смотришь, тем тяжелее оказывается отвести взгляд.
Но глаза ее холодны, беспокойны.
— К-как тебя зовут? — решился начать Рэй, хотя уже и слышал ее имя сегодня в стольном доме.
Она чуть поджала полные, упрямые губы, на которые отчего-то сам собою опускался взгляд, и ответила:
— Анаст… можно просто Настя.
— Я Рэй. Можно п-просто Рэй, — попытался он сострить, но заикания окончательно свели слабую шутку.
— Это место, — она окинула взглядом двор, — выглядит так тоскливо. Как ты здесь очутился?
Рэй нерешительно помедлил с ответом. Именно сейчас, когда впервые появилась возможность рассказать подлинную историю. Но так страшно было ответить! Страшно оттого, что она, человек из его мира и настоящий герой, каким ему так и не выпало шанса стать, попросту не поверит заурядной истории несправедливо обвиненного каторжника. Каждый второй кандальник, с которым Рэю довелось общаться в Бересте, с крестом на челе утверждал как раз то, что хотелось сейчас рассказать ему: обвинили ни за что, оклеветали, судья не разобрался.
— Меня обвинили в нап-падении на жителя д-деревни. С оружием, без свады, по разбою, — повторил он слова из своего приговора.
Она, ничуть не смутившись озвученного, присела на ступеньку рядом.
— Не спрашивала, в чём тебя обвинили. Спрашиваю, как ты здесь оказался? — повторила она, и под ее твердым взглядом узник замер, потерявшись в этих искренних, густо-серых глазах. Ох, какие это были глаза! Цвет проливного дождя — такое поэтическое описание пришло на ум. Нежные, но внимательные, они даже не обещали беспристрастной оценки показаний, а заранее говорили: я тебе верю.