Морпех. Дилогия
Шрифт:
Постаравшись насколько возможно расслабиться, старлей задумался. Стоит признать, пока все идет весьма неплохо. Из готовящейся для них под Глебовкой ловушки сводная бригада вырвалась, причем, с минимальными потерями. Еще и фрицев с прочими румынами по дороге к Мысхако с добрую сотню набили — одна колонна чего стоит. А ведь эти самые солдаты и эти пушки — как раз те, что должны завтрашним — точнее, уже сегодняшним — утром ударить по бойцам майора Куникова! Выходит, история все-таки меняется? Вот только, в лучшую ли сторону? С одной стороны, буквально через какой-то час десант у Станички получит неожиданное подкрепление, которого ему ох как ни хватало как раз в первые сутки боев на плацдарме. Весьма серьезное подкрепление: восемь сотен опытных и обстрелянных морских пехотинцев с боекомплектом на несколько часов непрерывного боя — не шутка. А уж там на плацдарм доставят и боеприпасы, и продовольствие, и средства огневой поддержки. С другой — немецкое командование может оперативно перебросить следом войска, которые эти самые восемьсот парней несколько дней сдерживали ценой собственных жизней. Что лучше с точки зрения стратегии? Эти мысли его уже посещали, вот только ни к какому решению он тогда так и не пришел — нашлись задачи поконкретнее. Настолько, что и думать стало некогда.
«С точки зрения стратегии, ты, товарищ старший лейтенант — полный профан!» — иронично сообщил внезапно пробудившийся внутренний голос. — «С каких это пор ты вдруг решил, что способен прыгнуть выше уровня командира роты? Ну, ладно, пусть батальона. Нет, учили тебя хорошо, отлично даже учили, но не в академии же Генштаба? Ты не видишь всей ситуации в целом, и даже понятия не имеешь, отчего ответ на ту радиограмму пришел практически сразу, словно ее давно ждали, хоть уже и не надеялись получить. И приказ в ней был более чем однозначен — немедленно прорываться к Мысхако. Так что не страдай херней, товарищ старший лейтенант, и занимайся своим делом. Сражайся, короче говоря, коль уж признал, что вокруг тебя и на самом деле сорок третий год, и шансов вернуться в свое время практически никаких. Защищай Родину, она у тебя в любом случае одна-единственная, другой не будет ни во времени, ни в пространстве. А там — разберемся. Ну, или за тебя разберутся…».
Тяжело вздохнув, Алексеев вынужден был признать правоту своего «второго я». Все так и обстоит: «Малой Земле» в любом случае быть. Как и будущему освобождению Новороссийска, и дальнейшему наступлению. Да, собственно говоря, в стратегическом плане все в любом случае пойдет примерно так же, как и было в его времени — ну, разве что своими действиями он несколько ускорит высадку помощи на плацдарм в первые двое-трое суток. А вот в тактическом? Тут, пожалуй, возможны варианты. Если напрячься, можно — и нужно! — вспомнить, как именно шли боевые действия. И помочь нашим. Силы и средства сторон в целом известны, планы — тоже. Короче, нужно думать. А заодно — всеми силами избегать плотного контакта с местной контрразведкой, которая тут наверняка имеется или появится в самом ближайшем будущем.
Нет, старлей никоим боком не относился к взращенным на западных грантах и зацикленным на борьбе (на словах понятно, иначе ведь и побить могут, возможно, даже по холеному лицу, а это, наверняка, больно!) с наследием «проклятого совка» доморощенным либералам с прочими дерьмократами. Все «знания» которых об этом времени оставались на уровне публикаций «Огонька» конца восьмидесятых — начала девяностых годов прошлого века и киноподелок века уже нынешнего — тупая кровавая гэбня, вечно пьяные генералы, трусливый Сталин и похотливый Берия, алчущие невинной крови заградотряды, благородные зэки, направо и налево крошащие коварного противника, черенки от лопат вместо винтовок и прочее «трупами закидали». Видимо, заокеанские хозяева всей этой весьма многочисленной шушеры просто забыли сообщить, что срок действия прошлой методички истек, а новую отчего-то прислать забыли.
Просто Степан, будучи, как и любой боевой офицер, твердым реалистом, прекрасно осознавал, что доказать местным особистам он ничего не сможет. Вообще ничего. Ну, не существует в реальности февраля 1943 года никакого старлея Алексеева! А попытка рассказать правду, вероятнее всего, закончится вовсе уж плачевно. Нет, расстреливать без суда и следствия его вряд ли станут — за что, собственно говоря? Да и не расстреливают здесь просто так, что бы там не писали в сети диванные горе-историки. Тем более, он воевал, и неплохо воевал, чему имеется множество свидетелей, не считая пленных и ценных трофеев. Сочтут сумасшедшим, да и отправят на большую землю для дальнейшего разбирательства. От которого ему тоже ничего хорошего ждать не приходится. Почему? Да потому, что камуфляжные брюки, берцы и штык — весьма хреновые доказательства его будущанского происхождения. Никакие доказательства, прямо скажем. Дешевый перочинный ножик «made in China» — тем более. Где он, кстати?
Степан коснулся набедренного кармана, пощупал. Пусто. На всякий случай сунул руку и в другой, хотя прекрасно помнил, что держал нож именно в правом. Тоже нет. Получается, потерял? Очень интересно, очень… Нет, в том, что китайская безделушка могла случайно выпасть, он не сомневался: накувыркался и наползался он за последнее время неслабо. И во время боя в Южной Озерейке, и позже. Вот только как она в таком случае оказалась в раскопе на территории бывшего плацдарма? И что все это означает? Знак, что поисковики нашли на Малой Земле не его останки? Так в последнем он и без этого не сомневается, по всем параметрам кости никак не могли принадлежать ему. Намек на то, что это — не его мир? Допустим, какая-нибудь параллельная реальность, как называют подобное писатели-фантасты? Реальность, в которой военные археологи и вовсе не обнаружили среди старых костей артефакт из будущего? Ну, как вариант, наверное, сойдет. Хотя это ровным счетом ничего не объясняет, конечно.
— Потеряли чего, тарщ старший лейтенант? — спросил Аникеев, закончив возиться с магазином. Закатившийся куда-то под сиденье патрон он так и не нашел.
— Что? — дернулся, возвращаясь в реальность, Степан.
— Гляжу, вы задумались о чем-то, а затем по карманам шарить стали. Вот я и подумал, может, обронили что? — пояснил рядовой.
— А, да нет, пустяки. Ножик у меня перочинный был… трофейный. Видать потерял. Да и хрен с ним, не жалко. Другой найду, лучше, немцы не жадные, поделятся.
Поколебавшись пару секунд, Иван покопался в кармане и неожиданно протянул морпеху перочинный нож, тот самый поддельный «викторинокс»:
— Часом не этот?
И торопливо пояснил, видимо, заметив что-то во взгляде Алексеева:
— Вы не подумайте, тарщ старший лейтенант, я его случайно нашел! Я ж про мародерство помню, по карманам фрицевским не лазаю! Он в том овражке, где мы минометную батарею захватили, просто так на земле валялся. Ежели ваш, так забирайте, мне чужого не нужно.
Судя по страдальческому выражению лица, последняя фраза далась рядовому путем определенных душевных терзаний: ножик с его точки зрения был уж больно хорош.
— Н-нет, у меня другой… был, — с трудом протолкнув в горло вязкий комок, мотнул головой старлей. — С черными накладками, и подлиннее немного. И лезвие всего одно.
— Значит, можно оставить?! — просиял Аникеев. — Классный ножик, я таких раньше и не встречал. Все ребята обзавидуются, когда увидят!
— Оставляй, понятно. Честный трофей.
В голове Степана царил сумбур.
Получается, это Ваньку в том окопе откопали? А второй тогда кто, неужели старшина? Найденные бойцы были пулеметчиками, это точно — он сам видел проржавевший «Максим» и кучу коробок с лентами. Погибли, как пояснил Виктор Егорович, заваленные на своей позиции близким взрывом немецкого снаряда или авиабомбы. Они — не они? В принципе, Левчук с трофейным пулеметом обращается грамотно, наверняка и отечественные не хуже знает. Ну, допустим, все-таки они. И что ему в этом случае делать-то? Нельзя же позволить погибнуть единственным в этом времени боевым товарищам! Приглядывать, выбирая момент, когда можно будет их спасти? Чушь, поскольку вовсе не факт, что Семен Ильич с Ванькой всегда будут рядом. Да и откуда ему знать, когда именно тот снаряд рванет или бомба упадет? Может, завтра, а может, и через полгода — Малую Землю больше семи месяцев обороняли. Это, если им контрразведка не заинтересуется — смотри выше, как говорится. Твою ж мать, ну почему долбаный нож не нашел кто-то другой?! Почему именно Аникеев?! Эх, знал бы заранее, давно бы уж выкинул от греха подальше, честное слово!