Морская сила(Гангутское сражение)

Фирсов Иван Иванович

Оказалось, путь к Выборгу пока начисто закрыт льдами. Флот стал на якоря, но льды днем и ночью до­кучали, затирали суда. Небольшие галеры, транспор­ты, карбасы плотно захватило в ледовый плен, якоря не держали, рвало якорные канаты. Ветер то и дело менял направление.

Петр дал знать Апраксину, чтобы он держался, а сам на «Лизетте» сходил в Петербург. Начал на вся­кий случай готовить помощь по сухопутью.

Через два дня ветер наконец-то переменился, но опять не к добру — задул с востока, ледяные поля погнало на запад, в открытое море. Вместе с ними по­тащило сотни затертых льдами галер, транспортов, карбасов. Всю ночь оттуда палили из ружей, пускали ракеты. Просили о помощи.

На рассвете Петр пришел на шлюпке к вице-адми­ралу. Крюйс степенно допивал утренний чай.

— Кончай гонять чаи! — прикрикнул он на флаг­мана, забыв о субординации. — Командуй «Думкрату» и галиоту бомбардирскому поднимать паруса. Вы­ручать суда и людишек надобно. Карбасы на живую нитку слажены, да и галеры, чаю, тоже не железные.

Пущай крушат льды с разбегу, якорями разбивают, пушки малые бросают на канатах.

Поначалу пришлось туго и фрегату, и галиоту. На­брав ход с попутным ветром, врезались в ледяные по­ля, трещали борта, крошился лед перед форштевня­ми. Бросали на канатах трехфунтовые пушки. Кое-как пробились к галерам, подали буксиры, зацепи­лись якорями; и галеры между собой перекинули ка­наты, подали их на транспорты, карбасы. Понемногу льды расходились, ветер отгонял их далеко на запад. Четыре транспорта-таки раздавило льдами и унесло в море. Стихия способствовала неприятелю.

Поступила депеша от Апраксина. Петр вызвал Крюйса:

— Читай.

— «Провианту, государь, у нас остается, почитай, занет, от девятого числа разве с нуждою будет дня на четыре», — с заминками прочитал вице-адмирал.

— Остаешься главным с фрегатами, я иду к Вы­боргу.

На «Мункер» неожиданно прибыл Петр. Как поло­жено, Скляев поднял флаг контр-адмирала.

— Снимайся с якоря, идем к Выборгу. Апраксин вешки набросал по фарватеру. Крюйс останется прикрывать нас с моря от шведов. Разбуди датского адми­рала, пущай знает наших.

…На самой высокой башне радовались шведы в Выборге:

— Ура! Идет наша эскадра!

Действительно, вдали показалась колонна кораб­лей со шведскими флагами. Корабли салютовали из пушек, но оказалось, они салютовали русским вой­скам. Предусмотрительный шаутбенахт Петр Михай­лов решил схитрить, поднять шведские флаги: «А вдруг на берегу шведы с пушками?»

Апраксин не выдержал, по-родственному обнял Петра:

— Хлеба у нас, господин шаутбенахт, на один день, а пороху на два дня осталось.

— Все за кормой, генерал-адмирал, принимай пять тыщ войску, мортиры, припасы. Да поживей, нам уйти надобно без мешкоты, пока Ватранг не на­грянул.

Постепенно в залив втянулись все корабли, транс­порты, карбасы. Петр в тот же день на «Мункере» вместе с Апраксиным и Боцисом осмотрели аквато­рию залива. Петр похвалил адмирала за батарею.

— В шхерах Ватранг с кораблями не пройдет, а вот Тронзунд для него подходит. — Петр прикинул расстояние до ближайших островов. — Залив перего­родим транспортами. У нас их много. Ты, Иван, — обернулся он к Боцису, — отбери полдюжины самых худых и притопи их поперек залива. Шведам запрем морские ворота наглухо. Останешься здесь с галерами и бригантинами. Стереги море.

На следующий день установили против крепости тяжелые мортиры. По старой бомбардирской привыч­ке Петр сам навел одну из них на крепостные стены, пробанил ствол, зарядил пушку, перекрестился.

— С Богом, — запалил фитиль.

Ухнула пушка, с тяжелым гулом двухпудовое яд­ро ударило в саженную стену цитадели. Полетели ос­колки, обнажая вековой пласт каменной кладки.

Флот только-только успел выйти из Выборгского залива, а на горизонте замаячили паруса. Спешила на выручку крепости шведская эскадра. Восемь линей­ных кораблей, пять фрегатов, еще шесть судов под флагом вице-адмирала Ватранга, шестьсот с лишним орудийных стволов готовы были помочь Выборгу, но шведы опоздали. Не удалось даже ударить «по хво­стам» неприятеля, русские на этот раз опередили уму­дренных моряков. Путь на север, к Выборгу, для Ват­ранга оказался заказан. В единственном проходе тор­чали из воды мачты и корпуса затопленных транспор­тов, а с обоих берегов чернели негостеприимно гроз­ные жерла орудий.

На борту кораблей шведского адмирала тысячи солдат, боевые припасы, провиант. Наконец, сотни тяжелых корабельных орудий, а он бессилен помочь осажденному Выборгу.

В крепости довольно скоро поняли свою обречен­ность, да и слыхали и знали по Ниеншанцу, Нотебур-гу, Нарве, что русские своего добьются. Всего месяц сопротивлялись шведы и выкинули белое полотнище, и на грозной башне Лангерман навечно водрузился флаг российский.

Накануне под Выборг пожаловал царь. Сам при­нял капитуляцию у храброго шведского полковника Стиенстроле, достались немалые трофеи. Одних пу­шек полторы сотни.

На мундире Апраксина засверкала звезда Святого Апостола Андрея Первозванного. Жаловали и дру­гих. Храброго бригадира Григория Чернышева назна­чили комендантом Выборга.

Торжественный обед в честь победителей открыл Петр:

— Отныне, после взятия Выборга, окончательная безопасность Санкт-Петербургу обеспечена.

Апраксин после первых тостов, пока не захмелел, спросил:

— Теперича, Петр Лексеич, Финляндию воевать станем?

Петр на миг задумался.

— Погоди, Федя. Надобно поначалу Кексгольм прибрать к рукам, Эстляндию да Ревель…

Не преминул высказаться о завершившейся кам­пании и датский контр-адмирал: «По воле Провиде­ния, морской поход, предпринятый царем, увенчалсядвойным успехом, окончившись счастливо как дляфлота, так и для армии. Если принять во внимание:

1. Что царский флот приступил в плавание в такоевремя года, когда все море покрыто плавучим льдом;

2. Что во всем флоте не было человека, знакомогос фарватером, который представляет большие опас­ности для плавания и изобилует камнями;

3. 3. Чтобольшая часть судов построена из ели, а иные и безединого гвоздя и вообще не пригодны для морскогоплавания; 4. Что управление этими карбасами былопоручено простым крестьянам и солдатам, едваумевшим грести, то остается изумляться смелостирусских.

Можно весьма кстати привести слова Курция:«Отвага переходит в славу». Царю можно повто­рить то, что Цицерон сказал Юлию Цезарю: «Мно­гим ты обязан доблести, но еще больше счастью».

<