Морская сила(Гангутское сражение)

Фирсов Иван Иванович

— Собирайся, поедешь в Европу. Тебе там все зна­комо. Высмотри, где, на каких верфях пригоже и по­дешевле сооружают линейные корабли и фрегаты. За­ одно вынюхивай, почем стоят готовые суда. Присмот­рись в Голландии и Англии, побывай где во Франции и Гамбурге.

Петр испытующе смотрел на Федора Салтыкова. Тот поначалу опешил, но вскоре оправился, и в глазах его заплясали радостные искорки.

— Поедешь скрытно, — продолжал Петр, — по пашпорту датского дворянина на купеческом судне из Архангельска.

В душе Салтыкова вместе с радостью перемеша­лось чувство горечи: «А как же с любимым делом, строение кораблей?»

Петр словно заглянул ему в душу:

— Отечества для пользы силу морскую будем навер­стывать борзо с двух сторон. Та половина не менее важ­ная. Уразумел? По весне возвращайся и токмо ко мне.

Салтыков вздохнул и молча кивнул головой.

— Поспешай, бумаги выправишь у Головкина — и айда на Беломорье, поспевай, Двина бы не встала ранее срока.

1709 год начался беспокойно. Измена Мазепы по­колебала зыбкий мир с турками. Великий визирь Али-паша и крымский хан Девлет-Гирей II убеждали султана Ахмеда III немедленно выступить против рус­ского царя.

Крымский хан заверил Карла XII в готовности ска­кать «черной сакмой» — вековым путем набегов та­тарской конницы — на Московию. Из стана короля по­шла бодрая депеша в Стокгольм: «Мы стоим на пути, по которому татары обычно ходят на Москву. Теперь они пойдут туда с нами». И опять обратился Петр к по­мощи флота, второй своей верной руке. В феврале он забрал с собой Апраксина, Скляева и Наума Сенявина в Воронеж. Апраксину объяснил причину:

— На Балтике мы нынче прочно укрепились, там потерпит. Надобно султана отвадить от шведских и мазепских замыслов. Слыхал, крымский хан стара­ется Азов воевать и двинуться на Россию.

Откуда генерал-адмиралу Балтийского флота знать о полыхающих зарницах на юге?!

— Не ведаю, господин капитан-командор.

— То-то, теперь будешь знать. Пойдешь со мной к Азову. Примешь подтачало Азовский флот и оборо­ну на суше. Ты у меня теперь единый начальник мор­ской. В подмогу тебе Скляева и Наума по корабель­ным делам возьмем.

С воронежских стапелей сошел на воду последний корабль, пятидесятипушечный «Ластка». Спустил его строитель Федосей Скляев.

В последние годы он разрывался на части, захва­тила работа на Невской верфи, но не забывал, наез­жал и в Воронеж, где строили корабли по его черте­жам. Здесь заменял его частенько старый дружок по Плещееву озеру Михаил Собакин.

— Амба, — распорядился Петр, — отныне в Воро­неже строить корабли не будем. Мелководье тут, большим кораблям нет хода. В Таврове, Таганроге соору­дим верфи.

Как только окончательно сошел лед, вниз по Дону отправилась флотилия под флагом капитан-командо­ра. 22 апреля Азов приветствовал пушечным выстре­лом десятки кораблей под Андреевским флагом.

В тот день, когда войска Карла XII обложили кре­пость Полтаву, из устья Дона в море вышла флотилия русских кораблей.

На флагманском линейном корабле «Предистина-ция» развевался царский штандарт. Россия впервые демонстрировала морскую мощь на южных рубежах. Заговорили корабельные орудия. Раскаты залпов пу­шек докатились до Стамбула и Бахчисарая.

Первым из Бахчисарая, запыхавшись, примчался султанский посланник Капычи-паша.

— Великий государь, у нас мир с тобой, зачем

пушки стреляют? — укорял он царя.

— Чтобы жерла орудий плесенью не покрылись, прочищаем их порохом. А што у меня мир с султаном, то верно. В знак доброго расположения к нему я даже корабли свои изничтожаю, смотри. — Петр подмиг­нул Апраксину.

В Азове около десяти кораблей сгнили до основа­ния и годятся только на дрова. Один из них пригото­вили для демонстрации, вывели в море и поставили на якорь. Предварительно сняли пушки, убрали мач­ты, такелаж и все железные поделки, снасти. Оста­лась одна древесина. На палубах рассыпали тонкими змейками порох.

Апраксин взмахнул шарфом. На палубах забегали матросы, поджигая порох. Задымились деки, в от­крытые порты повалил дым.

Через неделю прибыл посланник из Стамбула. С ним разговаривали по-другому:

— Клянусь Кораном и пророком Магомедом, что султан в мыслях не имеет воевать с русским госуда­рем, — кланяясь Петру, распинался гонец визиря.

— А ты поживи у нас денек-другой, а мы грамоту султану отпишем.

Пока писали грамоту, над морскими просторами гремели пушечные залпы. Апраксин отрабатывал ма­невры кораблей. Посланец оглох от оружейного гро­хота и молил поскорее отпустить его в Стамбул.

— Поезжай и передай султану, — напутствовал его перед отъездом Петр, — что ныне царское величе­ство с Портою свято и нерушимо мир содержать будет, ежели султанское величество не начнет войны и не учинит помощи своим войском неприятелям его цар­ского величества.

Посланец с поклоном принял грамоту:

— Великий султан беспременно подтвердит мир­ные статьи договора с тобой, великий государь.

В самом деле, не прошло и месяца, как в Стамбуле поняли, что у царя есть веские «морские» аргументы для диалога с султаном. Посол Петр Толстой сообщил из турецкой столицы радостную весть:

«Извольте быть безопасны от турок и татар,разве татары какие-нибудь малые сделают воров­ски. Уповаю, что вор Мазепа не может здесь ничего сделать к своей пользе. Султан наикрепчайшие ука­зы в Крым и протчие подданные орды… дабы ни один за границу не был пропущен».

Все как раз сошлось ко времени. В конце мая Меншиков просил царя срочно прибыть к войскам.

Отдав последние распоряжения Апраксину, царь вызвал Наума Сенявина, Федосея Скляева, Михаила Собакина.

— Нынче я к войску отъезжаю, баталии генераль­ной со шведами, видимо, не миновать. — Петр испы­тующе ощупывал взглядом стоявших перед ним мо­ряков. Двадцать лет минуло с тех пор, как он с юных лет познал этих ребят на Плещеевом озере, на кораб­лях в Балтийском море, бывал с ними в схватках с не­приятелем. — Прежде привелось мне с вами бок о бок на морской стезе побывать, опора ваша флотская на­дежна. Потому поедете со мной. На море един за всех и все за единого.

Бывшие преображенцы просияли, переглянулись. «Не каждому генералу такое слыхать приходится». Наум нашелся- — ответил за всех:

— Чаем, господин капитан-командор, бомбардир­ские навыки не позабыли, да и шпагою владеть не ра­зучились.

— Спасибо за службу. — Петр подошел, похлопал по плечу каждого, подмигнул Скляеву. — А насчет шпаги, Федосейка, чаю, не позабыл, как Федор Юрьич в Москве отчитывал тебя, годков десять тому назад…

Начало лета 1709 года в Малороссии выдалось обычное для этих мест. Знойная пора еще не наступи­ла, но в полдень пекло нещадно. Изредка, раз в неде­лю, набегали тучи, гремела гроза, но вскоре небо про­яснялось, и солнце вновь вступало в свои права, — па­лило пуще прежнего.