Морская яшма
Шрифт:
Я подошла к ближайшему трапу, ведущему вниз. И снова мне в ноздри ударил запах пыли, ворвани и гнилого дерева. Я спустилась в обитель пугающих теней и подняла фонарь повыше, чтобы рассмотреть мостик над балластом. У подножия другого, дальнего трапа кто-то лежал. Вот он пошевелился и опять застонал.
Я пробралась туда, боясь споткнуться и уронить фонарь. Тогда от пылающего масла начался бы пожар. Мой страх перед огнем был неистребим, как древний инстинкт, как страх перед вспышками молний. Мне казалось, они как-то связаны между собой. Только необходимость помочь пострадавшему заставила
Человек лежал на спине там, где упал, и камни, о которые он ударился головой, заливала кровь. Глаза его слепо выпучились в потолок, в черной гуще бороды белел оскал зубов. Я узнала Тома Хендерсона.
Опустившись возле него на колени, я позвала его по имени. Глаза Тома слепо вращались в орбитах, и я услышала невнятные слова. Я наклонилась поближе. Казалось, он бредил.
— Заплатили… заплатили, чтобы я… — Голос сорвался.
Я наклонилась еще ближе.
— Кто заплатил, Том? За что? О чем ты?
Челюсть его отвисла, глаза закатились. Я поняла, что он умер.
И все-таки я попыталась вернуть его, закричав:
— Держись, Том! Не сдавайся, я сбегаю за помощью!
Но я знала, что уже слишком поздно. Я поднялась с колен и отступила, беспомощно глядя на распростертое тело. В ту же минуту над моей головой раздался топот. Когда он затих, на китобойце установилась мертвая тишина.
По ближайшей лестнице я выскочила из трюма, потом взлетела по второй на верхнюю палубу, к солнцу. Я кинулась к леерам и выглянула за борт. Там у трапа стоял Брок Маклин. Собирался ли он взойти на борт или только что сошел с корабля — понять было нельзя.
— Быстрее! — закричала я. — Там этот моряк… Том Хендерсон. Он упал в трюм, Я… мне кажется, он умер.
Брок промчался по трапу, почти не хромая. Он выхватил у меня фонарь, который я все еще судорожно сжимала в руке, и скрылся в люке. Спуститься туда снова было выше моих сил. Ноги стали ватными, колени подогнулись, я опустилась на палубу и осталась сидеть. От пережитого ужаса меня затрясло.
Брок вернулся почти сразу.
— Он очень скверно упал — на спину и ударился затылком. Умер. Я позову людей — надо вынести его оттуда.
Мой муж шагнул на корму, приставил ладони рупором ко рту и проревел капитанским, зычным голосом:
— Эй, на берегу!
Я услышала, как ему отвечают с верфи, и через несколько минут люди, поднявшись на борт, направились к люку. Брок подошел ко мне и бесцеремонно поднял на ноги.
— Что вы делали там, внизу? Неужели я должен запретить вам ходить сюда, как запретил Лорел? Отправляйтесь в дом, девочка. Это будет неприятное зрелище.
— Знаю, — прошептала я. — Я видела. На затылке у него… он…
— Прекратите, — приказал Брок, — Ступайте на берег подальше отсюда. Он умер сразу и не мучился.
Я вырвалась.
— Нет, — произнесла я. — Не сразу.
Брок вдруг посуровел.
— Вы хотите сказать, он не сразу умер?
— Он еще пытался говорить. Он что-то бормотал, когда я его нашла.
— Что бормотал? Что он сказал?
Я в страхе отпрянула. Брок расспрашивал слишком настойчиво.
— Не знаю… Слова было трудно разобрать.
Брок вновь подтолкнул меня к трапу на берег и тут же обо мне забыл.
Пока я стояла в трюме возле Тома Хендерсона, кто-то промчался по палубе. Кто-то прекрасно знал, что случилось. А когда я вышла на палубу, у трапа стоял Брок Маклин, Спускался он или собирался подняться? — вот в чем вопрос.
Тома Хендерсона вынесли с корабля. Брок шел следом. Если он и заметил меня на пирсе, то не подал вида. Только один из рабочих, десятник наверное, увидев меня, подошел, чтобы расспросить о происшествии.
— Здравствуйте, миссис Маклин. Вы только что были там, в трюме? Я правильно понял? Вы видели, что случилось?
Я покачала головой.
— Только слышала, как он упал. Я была в другом конце корабля, палубой выше, и спустилась вниз посмотреть, что случилось.
— Старина Том больно уж неудачно свалился, — вздохнул мой собеседник. — С большой высоты. Он разбил голову. Странное дело — ведь Том привык лазать по трапам. Очень странное. Отпустил трап и сверзился на спину.
Я загляделась на чайку, которая сидела на палубе и чистила перья.
— Вы, случайно, никого не видели там внизу, а, миссис Маклин? — продолжал допытываться десятник. — Кто-нибудь мог и спихнуть Тома…
— Нет, — ответила я. — Никого, кроме Хендерсона.
— И не слышали? Скажем, криков, ругани, шума драки?
Я сумела ответить спокойно и четко:
— Нет. Ничего. Слышала только, как Том застонал.
Десятник пожал плечами и пробормотал, отходя в сторону:
— Я просто подумал…
Он заторопился догонять остальных, а я покинула пирс и медленно зашагала по крутой тропинке домой. Никого не встретив, прошла к себе в комнату, разожгла огонь в камине и уселась перед ним в качалке. Мне стало невыносимо холодно. Съежившись под плащом, я положила на колени стопку карт, которые принесла с "Гордости Новой Англии". Я сидела, покачиваясь в кресле-качалке, и пыталась навести в мыслях хоть какой-то порядок. Обручальное кольцо на пальце свободно болталось, словно я похудела от страха, и я то снимала, то надевала кольцо.
Почему я не призналась, что слышала, как кто-то убегал? Почему не сказала человеку, что так настойчиво меня расспрашивал, ни слова о топоте над головой? Если кто-то так поспешно бежал, значит, он и столкнул Хендерсона, и это не просто несчастный случай. Называется это словом "убийство".
Я попыталась вспомнить, как именно звучали шаги. Слышалась ли в них какая-то неровность? Или торопливые шаги всегда кажутся неровными? Хромота не так заметна на бегу.
Обхватив себя руками и раскачиваясь в кресле вперед-назад, вперед-назад, я пыталась гнать эти мысли, но тщетно. Они текли сами по себе и завели меня туда, куда я совсем не хотела.