Морская яшма

Уитни Филлис

— Вообще-то миссис Кроуфорд, — неохотно ответила девочка. — Но она считает меня сущим наказанием и — хи-хи! — даже боится. Бабка не хочет мной заниматься. Говорит, что я подменыш.

— Ты такой же подменыш, как я — ведьма… Поверни-ка голову да подержи расчесанный хвост. Вот так… А что говорит твой отец, когда видит этакое пугало?

— А ему на меня наплевать, — хмыкнула Лорел. — Он только ругает, когда кто-нибудь нажалуется.

— Я в это не верю, — заявила я. Мне и впрямь показалось, что Брок часто смотрит на Лорел с тревогой, но как-то растерянно. Нелегкая задача — быть отцом такого бесенка, тем более что женщины в этом доме ему не помогают. Тем не менее

девочка не виновата, что ей позволяют бегать в таком виде. — Расскажи мне о своем отце, — попросила я, продолжая орудовать расческой и слыша, как потрескивает электричество в ее волосах. — Как он был ранен? Ты слышала об этом?

— Конечно! Все знают, какой он храбрый. Капитан Обадия попросил Яна записать все про тот бой. Я много-много раз читала про это. Папа был на борту «Конгресса», одного из кораблей, которые, это… держали блокаду Норфолка. А тут как раз «Мерримак» двинул в атаку…

Я читала, как конфедераты подняли затонувший «Мерримак», перестроили его и превратили в броненосец, одев броней из переплавленных железнодорожных рельсов. Они послали его прорвать блокаду. Лорел видела, что мой интерес неподдельный, и мне не понадобилось просить ее продолжать.

— В общем, он потопил «Кумберленд», а потом напал на «Конгресс». А отец-то был офицером на «Конгрессе». Ни один из кораблей не мог повредить «Мерримаку». По-моему, дурацкие ядра просто отскакивали от бронированных боков. Он почти потопил деревянный «Конгресс». Большая часть пушек на «Конгрессе» была разбита, и на палубе вповалку лежали убитые. Нашим пришлось посадить корабль на мель и выбросить белый флаг. Но когда «Мерримак» спустил шлюпки, чтобы забрать пленных, наши открыли по ним огонь из ружей и отогнали прочь. — Лорел повернула голову, чтобы посмотреть на меня. Глаза ее светились гордостью и восхищением. Она продолжала: — Моего отца ранило, но он не сдался. Он опирался на леер и стрелял в тех, кто пытался подвести шлюпки вплотную к кораблю. Когда конфедераты велели матросам сдаваться — ведь корабль выкинул белый флаг! — адмирал Мэнсфилд ответил: "Сам знаю. Чертово корыто сдалось, но мы-то не сдались!" И «Мерримак» не смог забрать наших. Он отступил и стал метать зажигательные снаряды, так что во многих местах на палубах вспыхнул огонь. Но люди все равно не сдавались. Когда совсем стемнело, «Мерримаку» пришлось брать «Конгресс» на абордаж. Поэтому команде пришлось спасаться бегством и она перебралась на берег и забрала с собой раненых. Моего отца тоже спасли, и он не попал в тюрьму к южанам. Только очень долго болел и никогда не сможет ходить как следует.

Думаю, у меня тоже разгорелись глаза, пока я слушала воодушевленный рассказ Лорел. Мне всегда больше всех остальных книг нравились рассказы о героях, и я прекрасно могла представить себе Брока в той роли, которую он сыграл на борту "Конгресса".

Тем временем я успела расчесать волосы Лорел, и они лежали сверкающей гладкой волной. Я нашла красную ленту и завязала их "хвостом".

— Славная история, — сказала я. — Спасибо, что ты рассказала ее мне.

В горле у меня стоял комок, когда я смотрела, как девочка, опасливо подойдя к зеркалу, встала на цыпочки, чтобы поглядеть на свое отражение. Она маленькая дикарка, но, может быть, ее удастся приручить. Только нужно разрешение и помощь ее отца.

Ко мне снова вернулись мысли о шагах на палубе китобойца. Как быть с отцом Лорел? Человек, который умел убивать в прошлом, способен убить снова. А вдруг это он свершил тайную месть во чреве старого китобойца? Что будет с Лорел, если это правда?

Девочка и так уже обделена любовью

и заботой, и невозможно предсказать, что из нее выйдет, если ее отец окажется замешанным в убийстве. Во мне нарастало страстное желание защитить девочку, утешить и закалить перед испытаниями будущего. Может быть, это и меня утешило бы. Юное существо ничто не успокаивает так, как физическая ласка, когда близкий человек нежно обнимает и прижимает его к груди. Осмелюсь ли я поступить так с Лорел?

Она завороженно смотрела на себя в зеркало, а я тихо спросила:

— Знаешь, чего мне больше всего не хватало, когда я была маленькой, а у меня не было мамы?

Темные глаза девочки поймали мой взгляд в зеркале, но она ничего не ответила.

— Матери часто берут на руки и, покачивая, утешают своих детей. И не только совсем малышей, а и постарше, если ребенок хворает, или ему больно, или у него какая-то ребячья беда. А иногда и просто так, потому что любит. Моя тетка никогда не брала меня на руки и не укачивала. Она считала это баловством, да и вообще была суховата. Она очень любила меня, и я это знала, но мне всегда хотелось, чтобы она меня хоть раз приласкала.

Лорел повернулась ко мне, и глаза ее смотрели на удивление доверчиво.

— А вы меня очень красиво причесали, — сказала она. — И волосы не дерете, не то что миссис Кроуфорд.

Я думала, как осмелюсь на следующий шаг. Смогу ли я как-нибудь уговорить такую большую девочку просто посидеть у меня на коленях, прислониться ко мне, а я обниму ее и покачаю. Я все еще раздумывала, когда Лорел вдруг сделала удивительную вещь. Она робко подошла сзади к моему креслу-качалке и начала слегка покачивать ее вперед-назад. Комок в горле душил меня. Я позволила себе расслабиться в такт мягкому ритму. Остановила я девочку, только когда почувствовала, что она начала уставать. Я посмотрела на нее, зная, что глаза мои влажны от нежности и благодарности.

— Большое спасибо, — сказала я. — Теперь мне гораздо лучше.

Не в характере Лорел было вот так сразу открываться. Словно отрекаясь от своих добрых чувств и минутной слабости, она внезапно толкнула качалку и нахмурилась. Карты все еще лежали на полу; Лорел, чтобы скрыть смущение, быстро опустилась на колени и начала их разглядывать.

Она, конечно, их узнала.

— Так вы принесли их с "Гордости"! — обличила она меня, — Они не ваши!

Я кивнула.

— Да. Мне показалось, что будет интересно поизучать их на досуге. Не понимаю, зачем на них эти китовые печати,

Лорел выбрала карту, наклеенную на холст, и села скрестив ноги.

— А на этой не только хвост. Тут вся печать целиком.

— Я заметила, — сказала я. — Как по-твоему, что она означает?

— Я давным-давно нашла эту коробку, — сообщила Лорел. — Капитан Обадия всегда прятал у себя в каюте всякие вещи, чтобы они не попались на глаза бабке Сибилле. Он сказал мне, что не хочет, чтобы кто-нибудь знал про эти карты, по крайней мере до поры. Но про китовые печати не говорил. А иногда он даже сердился на меня, что я про них спрашиваю.

— Значит, с ними связано нечто важное, — задумчиво проговорила я. — Мне кажется, капитан Обадия пытался сказать мне про них, прежде чем умер, но не успел. Что-то насчет китайской линии…

Лорел ткнула пальцем в карту там, где возле мыса Доброй Надежды стояла полная печать.

— Я одно знаю: вот то место, где погиб мой дед. Это случилось прямо напротив мыса Доброй Надежды, на борту "Морской яшмы" — ваш отец застрелил деда Эндрю!

Девочка еще секунду смотрела на силуэт кита, а потом вперилась в меня. Ее лицо сразу стало злым.