Морские титаны
Шрифт:
— Странно.
— Я должен прибавить, что получил приказание, как только введу вас, тотчас уйти и ждать снаружи в потайном коридоре.
— Ничего не понимаю.
— Да и я не больше вашего, но за одно поручусь.
— А именно?
— Что вы не подвергаетесь никакой опасности.
— Уж не думаете ли вы, любезный друг, что я подозреваю вас в намерении поймать меня в ловушку?
— Нет, я не то хотел сказать.
— Что же тогда?
— Я убедился, что против вас не замышляется ничего дурного.
— Да какое мне дело, хоть бы и
— Осторожность никогда не помешает. Я дорожу жизнью не больше вашего, капитан, но раз уж приносишь ее в жертву, надо, по крайней мере, чтоб жертва эта имела цену и служила нашим целям. Хоть я ибедный невежественный индеец, однако, поверьте, был бы в отчаянии умереть глупо, дать убить себя под кустом, как бешеную собаку, или из-за угла, в расставленной мне гнусной ловушке.
— Суждение ваше совершенно справедливо, друг мой, я вполне разделяю ваше мнение: ничего не может быть нелепее глупой смерти.
— Так вы согласны идти со мной в комнату того, кто вас зовет?
— Да уж придется, черт побери, раз вы дали слово!
— Благодарю вас, капитан.
— Не скрою, однако, от вас, что таинственность эта мне неприятна, сам не знаю почему.
— Если так, тогда проще всего не ходить; я скажу, что вы не согласились…
— И останетесь при этом пустым хвастуном, человеком, который дает слово, не зная, в состоянии ли сдержать его. Этого я не могу допустить, любезный мой Хосе. Идем!
— Вы хорошо все обдумали?
— Я никогда не передумываю, любезный вождь, я принимаю или отвергаю предложение — вот и все. Я согласился и готов следовать за вами. Ступайте вперед.
— Тогда идем.
Они вышли, но на этот раз Хосе задвинул за Собой подвижную доску.
Они шли коридором около четверти часа, потом повернули направо, поднялись на несколько ступеней, сделали еще с десяток шагов; наконец Хосе остановился.
— Здесь, — сказал он.
— Не долго же мы шли. Но что я должен буду делать, когда захочу вернуться?
— Не беспокойтесь, меня предупредят.
— Прекрасно. Тогда войдем. — Индеец стукнул три раза в стену и снова отодвинул подвижную доску.
— Ступайте, — шепнул он Лорану. Капитан храбро шагнул внутрь. Доска за ним мгновенно опустилась.
Индеец, как и предупредил флибустьера, остался стоять снаружи.
ГЛАВА IX. Две встречи, которых Прекрасный Лоран никак не ожидал
Несколько мгновений капитан Лоран оставался неподвижен у порога потайной двери. Он слышал, как за ним тихо опустилась доска, прикрывающая отверстие, в которое он прошел, однако, предупрежденный краснокожим, что должен войти один, он нисколько не смутился одиночества, к которому был подготовлен. Гордо выпрямившись и высоко подняв голову, он осматривался вокруг, чтобы, если возможно, разобраться, где очутился.
Нередко внимательное изучение места, куда попадешь случайно, дает возможность
В данном случае изучение обстановки не представляло ни малейшего затруднения.
Комната была длинная и узкая, вся обшитая дубовыми филенками резной работы редкой красоты; богатая библиотека занимала целиком одну стену. Освещалась комната четырьмя сводчатыми окнами с цветными витражами, где изображались предметы духовного содержания, точно в церкви; тяжелые занавеси из плотной коричневой материи были на каждом окне; на стенах висели шесть больших картин из жизни святого Августина.
Эти картины неизвестных мастеров, не лишенные художественного достоинства, отличались несколько наивной манерой живописи, мрачной и сухой, свойственной кисти большей части испанских живописцев эпохи Возрождения.
Между двумя окнами, под громадным распятием, окруженным всеми принадлежностями страдания Христова, был дубовый аналой для моления; в одном из углов стояла скромная кровать с тощим тюфяком, волосяной подушкой и шерстяным одеялом. По всей комнате были расставлены стулья, табуретки и кресла; массивный стол, заваленный книгами и разными рукописями, занимал середину комнаты.
Стоявшая в угловой нише Мадонна с младенцем Иисусом на руках, в венке из белых роз, драпированная золотой парчой, казалась гением-хранителем этого мирного убежища. Перед ней горело с десяток тоненьких свечей длиной с руку, насаженных на железные шипы. Ниша эта могла задергиваться занавеской.
Серебряная лампа в три рожка свисала с потолка над столом на высоте двух футов и распространяла приятный полусвет в этой комнате, очень похожей на келью. Кроме тайного входа в ней имелись две створчатые двери в противоположной стене.
— Уж не нахожусь ли я у почтенного отца Санчеса, капеллана асиенды? — пробормотал про себя Лоран. — Я не прочь наконец-то познакомиться с этим святым мужем, даже лица которого мне пока что не удалось рассмотреть. Звук его голоса всегда вызывает во мне невольный трепет, точно отдаленное воспоминание чего-то слышанного в детстве. Какое в этом правдоподобие! — грустно заключил он, покачав головой.
Спустя минуту он прибавил:
— Да что ж это, я один здесь, что ли? Куда подевался почтенный капеллан?
Эти слова будто имели силу вызывать духов, потому что дверь внезапно отворилась и на ее пороге появился отец Санчес.
Капюшон его коричневой рясы был опущен на лицо; он скрестил руки у пояса так, что их не было видно под широкими рукавами.
С минуту он оставался неподвижен, потом подошел к столу и, поклонившись посетителю, произнес своим звучным голосом:
— Добро пожаловать, граф! Признаться, я ожидал вашего прихода с нетерпением и беспокойством.
— Почему, святой отец? — спросил молодой человек, ответив на поклон.