Морской царь
Шрифт:
– Ничего не говорил, – сердито отвечал Гладила. – Спросил только, сколько человек хочет попасть к нашему князю. Сказали, что их будет пять человек.
– Очень хорошо, – похвалил Дарник. – А самих тюргешей сколько?
– Они расположились двумя станами, один ближе, другой за версту поодаль, примерно по сто человек и десять повозок в каждом.
– Ты это сам сосчитал? – съязвил Корней.
– Зачем сам? Лазутчики из вежи все сосчитали.
Два стана в видимости друг друга могло означать лишь одно: при нападении на них какой-нибудь десяток конников обязательно должен был вырваться,
На следующий день по мосткам на правый берег Петли перешли пять тюргешей и ромей-толмач – все в расшитых шелковыми нитями ватных халатах и собольих малахаях.
Дарник принял послов в специально выставленном в Петле княжеском шатре. Чтобы не затрудняться, кому как сидеть, всех рассадили по кругу на мягких подушках. Кроме «ближних» позвали также Калчу с двумя тарханами.
Главный посол бек Удаган выглядел внушительно: плоское лицо с широко расставленными щелочками колючих глаз, надменно откинутая назад голова, неподвижно лежащие на коленях толстые кисти рук – все выдавало в нем человека высокородного и бывалого. Не менее занимательна была и персона толмача-ромея: худой, чернобородый, мудро-смиренный, из тех бесстрашных проповедников, что издавна несли варварам божье слово, невзирая ни на какие опасности.
Речь посла была предельно самоуверенна, как и его вид:
– Гурхан Таблай призван Вечным Небом объединить все равнинные земли для достойного отпора ханьцам Империи Тан и южным магометанам. Кутигуры прежде всегда были нашими подданными. Однако когда в нашей стране начались распри, они решили, что свободны от союза с нами. Это было очень неверным шагом с их стороны. Но Гурхан Таблай милостив, он вновь протягивает руку дружбы и предлагает Князьтархану Малой Орды Дарнику стать его младшим союзником.
Священник без затруднений переводил его гортанную речь на словенский язык.
«Откуда они про нас уже все узнали?» – с досадой думал Дарник.
– Что нам надо сделать, чтобы стать верными союзниками Гурхана Таблая? – учтиво отвечал он послу.
– Вы должны принести гурхану клятву верности и принять на себя обязательство воинами и имуществом участвовать в нашей войне с ханьцами и магометанами.
– И каковы размеры наших обязательств?
– Для этого нам надо лучше ознакомиться с твоими владениями и людьми. Но не меньше пяти тысяч воинов и трех тысяч мешков зерна, – добавил Удаган, чтобы сразу пресечь желание обмануть его ссылкой на дарпольскую бедность.
На том первые переговоры были закончены. Три дня пробыли послы в Дарполе, три дня ездили по ближним и дальним кочевьям, осматривали стада, вооружение (не все, разумеется), Ставку, стены Хемода, верфь с биремами и лодиями, дельту Яика. Дарник гнул свою линию, выторговывая у послов более щадящие условия союзничества. И Удаган постепенно уступал: да, действительно, пяти тысяч конников с полным вооружением с Малой Черной орды не набрать, да и обилия зерна пока не предвидится. На предложение князя поставлять тюргешам коней отвечал, что у них и своих коней много. Оба склонялись к тому, что нужные дары гурхану удобнее выдавать золотом и серебром. Вот только, говорил Князьтархан,
Присутствующие на переговорах советники помалкивали, но стоило послам удалиться, как на Дарника обрушивалось праведное возмущение.
– Что ты, князь, делаешь?!
– Мы что пришли сюда, чтобы быть чьими-то данниками?
– Ты так даже в Дикее, в окружении ромейского войска не уступал!
– Воины уже над твоей робостью смеяться стали.
Калчу и та возражала:
– Что хочешь делай, но кутигуры своих детей в заложники тюргешам не дадут.
Один Корней воздерживался от замечаний, что обратило на себя внимание Ратая:
– А ты чего, самый умный у нас, молчишь в рукав?
– Потому и молчу, что думаю, что князь расставил послам хорошую ловушку.
– В чем ловушка: сказать, что мы данники, а потом разорвать свое обещание?
– В том, чтобы в самый последний момент изменить условия договора, тогда им придется или соглашаться на наши условия, или уехать совсем ни с чем, – объяснил Ближнему Кругу свое понимание переговоров Корней.
– Так, что ли? – удивленно впились советники глазами в Дарника.
– Очень может быть, – полусогласился тот. – Но я рад, что никто из вас не хочет быть тюргешскими данниками.
Замысел князя раскрылся на четвертый день, когда был уже подготовлен письменный договор, по которому Малая Орда и Дарполь обязались осенью поставить в Суяб пятьсот конников, тысячу пешцев и двести повозок с зерном. Написанный на четырех пергаментах на согдском и ромейском языках, он ждал только высоких подписей и скрепления их печатями Дарполя и тюргешского посла. От детей-заложников удалось отвертеться, но маленький сундук с серебряными кубками и блюдами был приготовлен.
Помощник посла уже открыл глиняный пузырек с писчей краской, когда Рыбья Кровь попросил посла выслушать его.
– К сожалению, сейчас я не могу подписать этот договор. Сегодня утром мои воины напомнили мне о том, что за десять лет сражений я не потерпел ни одного поражения. Они даже объявили, что может быть, не я, а Гурхан Таблай должен быть моим младшим союзником. И что это мы должны требовать у вас войска и повозок с зерном…
По мере того, как послу переводили эти слова, щеки и лоб Удагана наливались бурым цветом. Присутствующие воеводы от такого поворота переговоров сидели замерев, боясь пропустить хоть слово или жест.
– Им нужны более весомые доказательства того, что наша орда должна подчиняться Тюргешкому гурханству. – Рыбья Кровь был само сожаление и печаль. – Не может ли посол дать нам такие доказательства?
– Когда сюда придет тридцать тысяч мечей, тогда вы узнаете на себе наши доказательства, – грозно проговорил бек.
В шатре воцарилось молчание. Дарник почтительно ждал, что посол скажет еще, Удаган же переводил гневный взгляд с одного воеводы на другого.
– Мне очень жаль огорчать высокого посла, и я хотел бы, чтобы наши совместные усилия не прошли даром, а закончились чем-то полезным и важным.